Размышляя об этом, Настя сидела на деревянной скамейке, расположенной посреди обыкновенного городского двора. Взору ее открывалась детская площадка. Беззаботно смеялись дети. Они бегали, прыгали. Одним словом, наслаждались жизнью.
Изредка вздыхая, она курила. То была ее первая сигарета за последние пять лет. Старые привычки уходят тяжело. Быть может, они не уходят вовсе. Да и к черту, подумала она. Все эти мысли о здоровом образе жизни, о типичном счастье среднего класса. К черту всю эту идеальную жизнь, которую рисуют нам, простым людям с непростыми проблемами, на огромных рекламных щитах вдоль автострад. В конце концов, каждому свое.
Как же так мы умудрились потерять всю ту беззаботность, что была и в нашем детстве? Как мы могли так все усложнить однажды? В бесконечной череде новых дней и старых забот, помогая незнакомым людям со знакомыми симптомами психических отклонений(но что есть отклонение? так ли далеко оно расположено от размытой грани «нормального»?), Настя забывала о том, что ее тревожило. Она находила укрытие в чужих проблемах, предпочитая не обращать внимание на свои собственные. Но теперь, когда чужая проблема стала частью ее собственной, она не могла более лгать себе.
Уходящий день растворялся в сумерках. Гулял улочками и дворами назойливый ветер, так что Настя куталась в пальто. Лето, вопреки прогнозам синоптиков, выдалось прохладным и не особо солнечным. Начало августа всеми своими параметрами походило на глубокую осень. Казалось, что вот-вот пожелтеют листья, опадут на землю и смешаются с грязью улиц. Будут лить с неба затяжные, как джазовое соло, дожди. Быть может, Настя просто ждала всего этого. По осени ей становилось спокойно на душе. Ей не хватало этого самого осеннего спокойствия.
– Не самая лучшая погода для вечерних посиделок…
Она услышала знакомый голос и обернулась, выпустив из легких дым сигареты. Владлен Ионов стоял перед ней. Жилистой рукой он сжимал белую трость.
– Все же лучше, чем сидеть дома, – ответила Настя.
Владлен присел рядом. Движения его не походили на движения слепого. Он как будто видел сквозь темноту, что обступила его взгляд навеки.
– Не ожидал увидеть вас так скоро, Анастасия.
Она промолчала.
– Я вижу по-своему, – объяснился медиум. – Верите вы в это, или же нет.
– Было бы слишком смело и слишком глупо мне, как ученому, верить в потустороннее.
– Не скажите. В конце концов, мое видение мира не слишком сильно отличается от вашего, Анастасия. Просто вы всему пытаетесь найти объяснение, а я принимаю то же самое на веру. В конце концов, мы получаем с вами одно и то же.
Докурив сигарету, Настя бросила окурок в стоящую рядом урну. Она снова кинула взгляд на детскую площадку. Выдохнула.
– Но что вы получили? Что извлекли вы из всей этой истории, Владлен?
– А вы?
Она задумалась. Внутри, где-то под кожей ей стало еще холоднее, чем прежде. Владлен по-своему был прав: они не нашли для себя ничего в этой истории. Им просто суждено было попасть в нее, как свидетелям разрушительной силы любви.
– В конце концов, это ведь вы обратились ко мне, Анастасия, – продолжал медиум. – Не хотелось бы думать, что из-за того, что ваша ситуация стала безвыходной. Все же, я думаю, где-то в глубине души вы на моей стороне.
– Для меня это стало бы поражением. Принять вашу сторону, – улыбнувшись, ответила Настя. – Вечный спор науки и мифов.
Посреди разговора задержалась небольшая пауза.
– Ну как он?
– Антон?
– Да.
– Лучше. В конце концов, он знает, кто он, кем он является. Это важно в его состоянии. Пройдет время, и он все поймет.
– А вы? Поймете ли вы его, Анастасия? Эту его одержимость, и тот его талант, что граничит по силе своей со слепой любовью.
Она промолчала. Ответ на вопрос медиума она знала. Она уже все поняла и все простила. Еще до того, как это случилось. Еще до того, как выбрала свой нелегкий путь.
– Так что же вы видели, Владлен? – спросила она.
– Правду, – ответил медиум, поразмыслив. – Но вы ведь все равно мне не поверите. Будете думать, что я просто интерпретирую ваш рассказ. Пересказываю вам ваши собственные слова. Мы с вами все равно никогда не будем по одну сторону баррикад. Как бы печально это ни звучало. В конце концов, в нашем мире рациональное и иррациональное начала должны существовать отдельно друг от друга.
– Не факт…
– Приостановлены поиски на месте предполагаемого крушения самолета Боинг-777 авиакомпании «Seven Stars», пропавшего в мае. Об этом сообщили сегодня утром официальные представители Следственного Комитета. Напомним, что за прошедшие три месяца поисково-спасательным группам не удалось найти никаких доказательств падения пропавшего самолета.
Напомним, что борт, выполнявший рейс 9220 в Дубай пропал с экранов радаров утром 17 мая…
– Нет никаких доказательств, подтверждающих версии угона самолета или его уничтожения вследствие теракта. Об этом сегодня во время пресс-конференции сообщил официальный представитель ФСБ Александр Смирнов. Следствие не располагает какими-либо уликами…
– Тем временем в социальных сетях активно обсуждается версия возможной причастности Евгении Звягинцевой к исчезновению пропавшего самолета. Напомним, что источник, пожелавший остаться неизвестным, сообщил о предполагаемой связи стюардессы авиакомпании «Seven Stars» c членами известной террористической группировки. В офисе авиакомпании проводятся проверки…
Настя потирала сонные глаза. Снова приходила ночь, и снова она, скинув маску одинокой жены будто бы исчезнувшего мужчины, становилась призраком сети. Далекой читательницей, влюбленной, запертой в своих иллюзиях. Снова Антон был в соседней комнате и обращал все свое внимание на экран ноутбука. Он все еще не знал, с кем общается. Придет время, – размышляла Настя. – И он все поймет сам.
Но хватило бы ей духу встать из постели, преодолеть расстояние в несколько метров и явиться перед мужем такой, какая она является на самом деле? Без всех этих выдуманных тайн и интриг. Той, в которую он был влюблен однажды, и о которой, казалось, вовсе позабыл.
Она набирала новое сообщение. Ответ. Он признавался, что все еще скучает по Евгении. Он не верил в то, что она могла сама устроить исчезновение самолета. Он помнил ее улыбчивой, милой девушкой с твердым характером, впитавшей в себя любовь к жизни. Он не видел в ее глазах обиду и злобу, которые могли бы вынудить ее совершить подобное деяние. Не такой она осталась в его памяти.
***
Аккуратно сложив вещи в дорожную сумку, Алина еще раз оглядела опустевшую квартиру-студию, в которой прожила пять долгих лет. Стены впитали ее воспоминания. Быть может, теперь эти самые воспоминания каким-то магическим образом будут влиять на нового жильца. Они будут отражаться в его беспокойных снах, в его утренних пробуждениях и ночных развлечениях.
Она закрыла сумку и поставила ее на пол. Как оказалось, вещей у нее было всего лишь на одну дорожную сумку. Не больше, не меньше. Ну и хорошо, – подумала Алина. – Так проще.
Этажами ниже, припарковав как попало свой старенький седан, ее ждал Гарик. Он, закрыв глаза, слушал музыку и попивал кофе из кружки-термоса. На капот автомобиля то и дело падали желтые листья. На фоне пасмурного неба совершенно неявно выделялся силуэт самолета, совершающего свой долгий и прекрасный полет.
Гарик открыл глаза как раз в тот момент, когда Алина вышла из подъезда. Повязанная вокруг шеи арафатка чуть прикрывала ее подбородок, джинсы обтягивали ее стройные ноги. Ее походка была неспешной, такой, будто она еще не до конца решила для себя, правильно ли поступала. Тем не менее, она подошла к машине и стала ждать, когда Гарик выберется из салона и погрузит ее сумку в багажник.