— Так вы поняли?
— Да, поняла.
— Имейте в виду, письма ваши будут храниться у меня и, если, не дай Бог, вы вздумаете сотворить нечто подобное, прикрывать не буду и передам их кому следует. А теперь идите на занятия и впредь думайте, прежде чем что–то предпринять.
Мы встали почти одновременно. Я пулей выскочила в коридор, а она продолжала стоять в раздумье. Весь день этот нелицеприятный разговор не выходил у меня из головы. На вопрос подруги: «Зачем вызывала «мамка»?» соврала, сказав, что поручила вести наглядную агитацию и проставлять оценки успеваемости. Этот инцидент заставил меня задуматься над тем, в какую ситуацию мы влипли. Внешне всё выглядело естественно и благопристойно. Нас, представительниц молодого поколения советских людей–патриоток Социалистического Отечества, готовят для выполнения тайных заданий руководства в любое время года, месяца, суток. Сегодняшний случай показал, освоив знания, приёмы и навыки тайной войны, мы должны будем весь этот боевой арсенал использовать на практике. А это значит не останавливаться перед ликвидацией тех, кто встал у тебя на пути при достижении цели. Когда идёт война, тогда другое дело, если не убьёшь его ты, убьёт он тебя, а в мирное время?
И потом профессия фельдшера, врача предполагает гуманную миссию, отвечающую всем законам любви, морали и нравственности. Воспитанная на этих принципах, я и профессию выбрала, чтобы она отвечала моей внутренней потребности — дарить людям здоровье, тепло и радость. Поняв, что изменить сейчас ничего невозможно, решила свои сомнения и тревоги закопать поглубже в душе и никогда ни при каких обстоятельствах не выпускать их наружу.
… Между тем, занятия шли своим чередом. Мы, группа медиков, кроме обязательных изучаемых предметов, углублённо штудировали полевую хирургию и четыре раза практиковали на муляжах. Это в какой–то мере меня успокаивало и вселяло надежду, что моя дальнейшая жизнь будет посвящена этой гуманнейшей профессии. Время шло, а душа моя, как птица в железной клетке, билась о стальные прутья и не могла вылететь на волю. Каждый вечер, укладываясь спать, я думала о родителях, братьях и конечно же о Нём, единственном и любимом. Он, как и прежде, стоял перед моими глазами в простом пролетарском наряде, крепкий, здоровый, с русыми вихрами и румянцем на все щёки, которые загорались ярким пламенем, особенно, когда он смущался. Я пыталась представить, что делает он в данный момент, и не могла, хотя и так было понятно, что так же, как и я, ложится спать. Даже в мыслях не могла допустить, что он может кого–то целовать и обнимать. На чём основывалась моя уверенность, не знаю, может на интуиции, но мне казалось, что, прочитав моё прощальное письмо, он понял всё правильно, и так же, как и я, любит и ждёт нашей желанной встречи. Так и засыпала с любимым, желая ему любви, терпения и доброй ночи. Не думала я тогда, что из нас готовят смертниц, которые вопреки всем законам природы должны отказаться от земных радостей, соблазнов и утех, от счастья иметь семью и детей, и положить свои молодые жизни на алтарь победы в тайной войне с врагами. Только так, сама с собой и могла я рассуждать, так как страх стать врагом народа за одно неосторожное слово заставлял держать язык за зубами даже со своей близкой подругой. Оторванность от общества, друзей, родных и близких, расплывчатое непредсказуемое будущее неизвестно в каком качестве больше пугало и угнетало, чем сумасшедшие физические и умственные нагрузки. Я старалась убедить себя в том, что любая наука, физическая закалка, приёмы и навыки, приобретённые в школе, непременно найдут своё применение в реальной жизни, а также помогут достичь поставленной цели и выжить. Такую психологическую установку сделала я для себя, и поэтому все тяготы и лишения, натаскивания и муштра не были столь тягостны и воспринимались, как нечто должное. Я поставила перед собой цель видеть во всём позитив, аккумулировать его в себе, не скулить и не ныть, даже когда зверски устала и тебе плохо, и с радостью встречать каждый пришедший день, хотя бы потому, что он приближает нашу выстраданную, желанную встречу.
Отдушина
Время шло. Наступали ранние холода. В конце октября уже появились первые заморозки. Дремучий лес, окружавший нас, сбросив свой осенний наряд, обнажил стволы и ветви, приготовился к зимней спячке. Чтобы как–то скрасить и разнообразить нашу отшельницкую жизнь, по инициативе начальника школы была создана художественная самодеятельность. Талантов разного жанра обнаружилось больше, чем достаточно. Мы с Ниной выбрали хор, в котором было двадцать девушек. Среди курсанток нашлись и хормейстеры, и танцовщицы, и мастера художественного слова. Репетиции проводились только по воскресеньям и в свободное от занятий время. По субботам после ужина демонстрировали кинофильмы преимущественно патриотического направления, такие как: «Броненосец Потёмкин», «Чапаев», «Парень из нашего города» и другие. Из киножурналов, которые пускали перед фильмами, узнавали о жизни страны, её успехах, свершениях и производственных достижениях. О том, что второй год шла вторая мировая война, узнавали только из газет, которые были в красном уголке, да от лекторов на политзанятиях. Средства массовой информации писали об этом скупо, дабы не провоцировать «дружественную» нам Германию вершить в Европе своё чёрное дело.