— Значит, летать вы всё–таки будете?
— Непременно.
— Ой, как интересно. А вы уже летали?
— И летал, и бомбил, и с парашютом прыгал.
— А я учусь в Москве в сельхозакадемии. Хотела записаться в аэроклуб в парашютную секцию, но не прошла медкомиссию, и теперь вот завидую тем, кто связал себя с небом.
За разговорами прошло около часа. Девушка оказалась приятной собеседницей, и мы не заметили, как подошло время расставаться. Не доезжая до поворота, Николай сказал:
— Мы приехали, а тебе, курсант, придётся ещё немного пройти.
Он остановил машину, а сестра стала его уговаривать: «Коль, ну подбрось парня ещё хоть пять километров, он и так устал, а столько ещё идти». Коля сдался. Включив передачу, дал газ и помчался дальше. Минут через десять остановился и сказал:
— Дуй, парень, теперь до города рукой подать.
Поблагодарив брата и сестру за помощь, выбрался на обочину дороги и помахал им на прощание рукой. Машина отъехала, а меня поглотила ночная темнота. Постояв несколько минут, пока глаза привыкнут к мгле, продолжил путь. Через полчаса подошёл к пригороду, где не ярко, но улицы всё же были освещены. Была глубокая ночь. Город спал, а я, как ночной злодей, пробирался по безлюдным улицам. На каком–то большом перекрёстке, освещённом уличными фонарями, посередине стояла стеклянная милицейская будка. Я обрадовался, думал, спрошу у милиционера, как добраться по нужному мне адресату, но увы, будка оказалась пустой. Постояв в раздумье несколько минут, решил никуда не идти, дождаться утра, а потом продолжить поиски. Возле прилегающей улицы был небольшой скверик с лавочками, на одной из них я и примостился. Дала знать усталость. Облокотившись на чемоданчик, задремал, а потом будто куда–то провалился.
Визит вежливости
Сон был настолько крепким и глубоким, что почувствовал, кто–то трясёт за плечи, а я не могу открыть глаз. Наконец очнулся, хотел возмутиться тому, кто меня так бесцеремонно толкает, но когда понял, что заснул в чужом городе, да в неположенном месте, спесь с меня сразу слетела. Передо мной стояла пожилая женщина с метлой и что–то возбуждённо говорила:
— Ты, сынок, не подходящее место выбрал для сна–то. Тут всякой шпаны полно. Разуют, разденут, и пойдёшь голый домой–то. Ты что, на побывку, что ль?
Пришлось сознаться этой доброй участливой женщине, кто я и куда иду. Ночь стала сдавать свои позиции. Рождался новый день. Что принесёт он мне? Уже рассвело, и первые лучи солнца ласково прикоснулись к вершинам деревьев, заглянули в окна домов, возвещая о рождении нового дня.
… Назвав адрес девушки, стал ждать ответа. Женщина, а это была дворничиха, которая знала больше любого милиционера, тут же определила местонахождение улицы и маршрут следования. Рассуждая вслух, она говорила: «Улица Глинки находится в пригородном посёлке, трамвай туда идёт, но не до конца, к тому же транспорт начинает ходить только с шести часов утра. У тебя в запасе больше часа, поэтому ты за это время дойдёшь пешком. Иди вот по этой улице, не сворачивая, и там спросишь, где твоя улица, люди скажут». Я поблагодарил словоохотливую, добрую женщину и двинулся в указанном направлении. Чем дальше шёл, тем больше мне казалось, что тут я когда–то был, что рельеф местности и очертания домов мне знакомы. И вдруг меня осенило: «Ба, да я же ночью по этой улице шёл, может, даже проходил мимо её дома». В селе, поглощённом разрастающимся городом, люди уже не спали. Хотя они и работали на городских предприятиях, жили ещё деревенской жизнью. Они держали мелкий скот, кур, гусей, имели небольшие приусадебные участки, на которых трудились в выходные дни и в свободное от производственной работы время. Это давало людям значительную прибавку к домашнему бюджету.
Завидя незнакомого путника, собаки беззлобно лаяли и, выполнив свои обязанности, тут же скрывались за подворотнями домов. Возле одного палисадника стоял пожилой мужчина и бруском намеревался поточить косу, но, увидя меня, остановился. Поравнявшись с ним, спросил его:
— Скажите пожалуйста, как мне пройти на улицу Глинки?
Он окинул меня пытливым взглядом и вопросом на вопрос ответил:
— А вы к кому?
— Я к Панфиловым.
— Значит, к Митрию Николаичу, знаю такого. Живёт он недалеко, на соседней улице. Вот дойдёшь сейчас до первого перекрёстка, свернёшь направо, и четвёртая изба по правую руку будет его. Ты, видно, Ленкин кавалер?
Привыкший к безобидному любопытству сельских жителей, задающих подобные вопросы, спокойно ответил:
— Можно и так сказать.