20 января 1924 года Амазасп с племянником вернулись в Тифлис. Разбирая привезенные книги, Виктор воскликнул:
— Да здесь целое богатство, папа! Я получил величайший подарок.
Виктор и Гоар окончили гимназию. Детство и отрочество остались позади. Летом брат и сестра начали готовиться к поступлению в высшую школу. Соседи по даче удивлялись их усидчивости и прилежанию.
16 августа начали собирать детей в Ленинград. Рипсиме, оглядев комнаты, украдкой смахнула слезу.
«Приходится отправлять сначала Виктора и Гоарик, а потом поедем сами», — думал отец.
— Все. Можно ехать!
Когда родители вернулись с вокзала, их встретил давнишний сосед, старик Оганджанян. Всегда внимательный и корректный в обращении, он по знанию жизни и людей превосходил многих, хотя сам не имел почти никакого образования. Старик сочувственно посмотрел на Рипсиме и Амазаспа.
— Наука, искусство… Не безумие ли отсылать детей учиться в такую даль?
— Нет, детям нужно было уехать, — коротко ответил отец.
Волнение родителей за детей возросло с получением известия о наводнении в Ленинграде. Газеты сообщали: «Ленинград под водой. Нева затопила значительную часть города». Мать и отец не находили себе места. Прошло трое кошмарных суток. Наконец пришла телеграмма. А через несколько дней сын в полушутливом тоне писал родителям:
«Ваши переживания нам более чем понятны, мы можем их мысленно пережить, но образ ваших мыслей мне, в частности, остается непонятным. Для того чтобы заключить, что наша погибель вероятна хотя бы до 3/100, необходимо было иметь данные, что 3/ 100 Ленинграда погибло. То есть жертвой наводнения стало около 40 тысяч. Но так как в газете ничего такого не было, да и не могло быть, вы не имели никакого права заключить, что вероятность нашей гибели равна такой большой дроби. Это первое, по-моему неопровержимое, возражение против вашего образа мыслей. Другая ваша ошибка заключается в следующем: положим, что вероятность нашей гибели = 3/100. т. е. мы должны представить себе, что из 100 человек погибло 3. Какое основание имели вы утверждать, что в эти 3 человека входим и мы? Ведь вероятность в 3/100 сама по себе совершенно ничтожна и о ней даже не стоит думать. Это все равно, что предположить, что из 33 карт можно наугад вынуть задуманную. В общем, об этом я продолжать не буду, дело сложилось так, что от наводнения вы потерпели больше нас». Он и на сей раз не обошелся без своих любимых математических подсчетов.
Дети писали, что устроились хорошо.
…В августе 1924 года, когда от перрона Тифлисского вокзала отошел поезд на Ленинград, Виктор смотрел в окно, но был погружен в свои думы и переживания. Он много занимался самостоятельно, однако нужны систематизированные знания — нужно перенять их у настоящих ученых, поработать в обсерваториях, добраться до сокровищниц, где можно найти самые новые книги по самым «свежим» проблемам и гипотезам.
«Сфинкс, который смиренно покоится уже несколько тысячелетий у подножия египетских пирамид, не случайно имеет человеческое лицо, — думал Виктор. — Человек — хранилище тайн неизмеримой глубины. Их разгадывают ученые, вооруженные тончайшими инструментами и приборами. Их изучает каждый по мере возмужания. И тут следуют удивительные открытия. Оказывается наивным представление, что есть грани, вехи, этапы, отделяющие детство от отрочества, отрочество от юности, юность от возмужания. Дерзновенная юность ведет человека вперед по жизненному пути, и по-взрослому осмысливает он новые условия своего бытия, подчас не без мудрости, присущей людям пожилым».
Виктор шел навстречу давно облюбованной науке. Небо, звезды, Вселенная стали для него истинным призванием.
Вспомнились строки из Гейне:
«Почему «златоножки»? Ведь считается, что звезды светят серебристым светом…» Аналитический склад ума и… поэтический образ. Юноше не чужда была поэзия.
Да, он любит поэзию, с губ сами собой срываются строки любимого армянского поэта XVIII века Саят-Новы:
Дети глубоко впитали царившую в доме родителей атмосферу преклонения перед наукой и искусством. Можно обойти все театры, концертные залы, картинные галереи и музеи, но все равно трудно обрести то духовное богатство, которое дает жизнь в среде людей, разносторонне образованных, где в почете книги, музыка, живопись, где бывают интересные встречи, поучительные беседы. И вот теперь им предстояло самим постигнуть все богатства культуры, которые им открывались в городе великого искусства.