Пономарев, Козырев и я учились в 1928–1931 годах в аспирантуре у академика А. А. Белопольского. Помню, как волновался Николай Георгиевич, когда по его проекту изготавливали первенца советского астроприборостроения — 12-дюймовый телескоп классической системы. Этот инструмент установили в Абастумани. На Балтийском заводе Ленинграда, куда мы ездили вместе с ним, изготавливалось литье и некоторые крупные детали, и Пономарев сам тщательно следил за всеми операциями. Сейчас этот первый советский телескоп считается уже небольшим, но если бы не он, нам было бы гораздо труднее достичь сегодняшних успехов.
И сам Иоаннисиян рассказывает:
«Я встретился и познакомился с Амбарцумяном в 1946 году в Бюракане. Обсерватория еще только создавалась. Тогда там было лишь два домика и на пятидюймовом двойном астрографе с объективом «Эрностар» велись двухцветные фотографические наблюдения переменных звезд.
Я приехал, чтобы согласовать технические условия при создании спектрографа. То была моя первая встреча с Виктором Амазасповичем, и она положила начало нашим многолетним деловым и дружеским отношениям…»
В 1949 году в Бюракане был смонтирован и сдан в эксплуатацию один из первых приборов обсерватории — небулярный спектрограф. Сейчас главным инструментом Бюраканской обсерватории является оптический телескоп с зеркалом диаметром 2,6 метра, одним из крупнейших в Европе. Мечта Амбарцумяна исполнилась…
Если какой-либо недуг не позволяет академику появиться в обсерватории, он работает, лежа в постели. Так было и на сей раз. У Виктора Амазасповича болела нога, и врачи не разрешили ходить. Он диктовал Эльме Парсамян ответы на письма. Рабочий совхоза Егиазарян Воскеат приглашает Амбарцумяна на свадьбу дочери. Он читает письмо вслух, смеется: «Очень трогательное письмо».
Благодарит за приглашение, сожалеет, что болезнь не позволяет ему приехать, желает молодым счастья.
Астроном-любитель прислал свою работу. Она не представляет научной ценности. «Если Вы останетесь недовольны моим советом, — тактично замечает в ответе ученый, — можете обратиться в Астрономическую обсерваторию Харьковского университета, где специально занимаются планетами».
Однажды друзья спросили у Людмилы Ивановны, как случилось, что она навсегда осталась в Бюракане, хотя в Москве дочь, растут внуки. В ответ они услышали:
— Вы понимаете, что работать с Виктором Амазасповичем — счастье. Я счастлива, что работаю рядом с великим ученым, что могу принести ему пользу.
ЗА КРУГЛЫМ СТОЛОМ
В подлинном смысле этой встречи не было. Ее «организовал» автор, используя записи своих многочисленных бесед с людьми, знающими его героя.
Итак, первое слово академику Шайну.
— Виктора Амбарцумяна я хорошо знаю с аспирантских лет. Личность ученого и его научная деятельность всегда связаны. У Амбарцумяна эти качества составляют единый сплав.
Обладающий редкой способностью объединять вокруг себя молодых ученых, Амбарцумян, бесспорно, глава советской школы астрофизиков-теоретиков: все крупные астрофизики-теоретики в той или иной мере испытали на себе его благотворное влияние.
— В начале шестидесятых годов, — продолжает директор Пулковской обсерватории профессор В. Крат, — астрономы узнали о существовании чудовищных по массе небесных тел — квазизвезд, или, как их часто сокращенно называют, квазаров. Квазары испускают мощный поток радиоизлучения, превосходящий потоки от большинства гигантских звездных систем — галактик, содержащих в себе миллионы звезд.
Говоря о квазарах, нельзя не вспомнить имя Амбарцумяна, который более двадцати лет назад выдвинул смелую идею о существовании во Вселенной гигантских масс тел — сверхзвезд. Тогда эта идея многим казалась беспочвенной, так как считалось, что массы равновесных тел, состоящих из газа, звезд, не могут более чем в 100 раз превышать массу Солнца. Амбарцумян же говорил о телах с массами, в десятки и сотни тысяч раз превосходящих массу Солнца. Его научное предвидение оказалось сильнее существовавших теорий. Оно помогло искать сверхзвезды и во многом облегчило открытие квазаров.
Предвидение ученого было поистине удивительным. Прошло немного времени, и все, о чем он писал в тридцатые годы, стало центральной проблемой астрофизики. Я рад, что могу назвать Виктора Амбарцумяна своим учителем и другом.
В нашей беседе «принимает участие» и сам В. А. Амбарцумян. Поэт Арамис Саакян рассказывает, что однажды он спросил его, ошибался ли он когда-нибудь и была ли ошибка, о которой он до сих пор сожалеет?