— … Или ещё — гадание по лаю собак…
— Берем оба! — решительно отбираю у неё мышку. — Всё, этого хватит, а то до следующего дня будешь ковыряться!
Марина не возражает.
Зимой темнеет быстро, но мы стойко держим паузу до одиннадцати вечера. Затем одеваемся и выходим на дорогу, минуя последний дом. Справа ферма, спереди «дорога жизни», в которую упирается наша уличная. И ни перекрёсток, и ни околица… но нас устраивает, главное, что недалеко от дома.
— Давай, поворачивайся ко мне спиной и кидай туфлю через левое плечо, — говорю ей, а сама по сторонам зыркаю, нет ли кого. Засмеют ведь, если увидят.
Марина шарит рукой за пазухой и испуганно шепчет:
— Ой, я кажется её забыла!
— Тогда снимай валенок!
Спустя мгновенье, мимо меня — успеваю сделать шаг в сторону, придерживая Марину за талию — пролетает валенок и падает где-то в шагах пяти-шести от нас. Как он там упал, не разберёшь. Тёмное пятно на белом.
Скачками, перебежками добираемся до валенка и видим, что он лежит поперёк дороги, носом указывая прямёхонько на другой конец улицы, а дальше — заснеженное поле и лес.
— Ну вот, — сокрушается Марина, — хоть бы на соседнюю улицу показал.
— Не, — смеюсь я, — твой суженный далеко. За морями, за буграми, за далёкими лесами, пока найдешь, сто пар башмаков стопчешь…
Она фыркает и тоже заливается смехом.
— Теперь твоя очередь.
Повторяем ту же процедуру, только теперь это делаю я. Валенок падает носом к нам, но как-то странно — чуть сдвинутым в сторону фермы.
— Ха-ха, а ты выйдешь замуж за Ваньку, — веселится Марина, заметив, куда смотрит нос валенка.
— С чего это ты взяла, — парирую её радостную весть. — Ванька-то только летом коров с фермы иногда гоняет в поле, зимой его здесь нет. Так что, не вариант, а доярки меня не интересуют, да и Ванька нынче осенью женился…
Марина об этом знает, просто надо же что-то сказать, подначить меня. На ферме хлопает дверь, на миг выпуская облачко пара, а сноп света пропускает мужской силуэт. Мы замираем. Кто? Кого нелёгкая несет?!
Мужчина подходит ближе и ломаным баском спрашивает:
— Девчонки, а что вы тут делаете?
— А-а, Стас… — Марина узнаёт его первым. — Да, так… стоим, любуемся небом, звёздами, вон полумесяц, какой классный…
Стас, наш одноклассник — у него мать работает на ферме — удивлённо таращится на ночное небо, пожимает плечами:
— Небо как небо, чего на него смотреть. Айда лучше в клуб!
Лицом он немного похож на Ван Дама, французского киноактёра и потому считает, что все девчонки в классе должны липнуть к нему, как мухи на варенье. Смешно! Правда, кличка «француз», брошенная словно в насмешку кем-то из мальчишек, прилипла к нему основательно.
Мы дружно, в один голос, отказываемся. Стас нисколько не разочарован, в клубе, понятное дело, найдёт себе кого-нибудь. Он уходит, а у меня вдруг пропадает всякое желание к дальнейшим гаданиям, и я уговариваю подругу разойтись по домам. Марина соглашается лишь при условии, что завтра мы продолжим. Почему бы и нет?
Но на завтра, согласно закону подлости и всем законам Мэрфи, меня отправляют в город, к заболевшей тётке, подхватившей где-то простуду. Присматривать. Матери некогда — хозяйство: куры, гуси, корова и коза, отец не хочет — все родственники под боком, а тут праздники… Тогда, естественно, остаюсь я! Куда деваться…
…После выпускного мы уехали поступать: Марина в Воронеж, в мединститут, а я — в Москву, на журналистику. Обе, как ни странно, поступили. А ещё через год я узнала, что она, познакомившись с французом, приехавшим от своей фирмы курировать установку нового медоборудования и обучению персонала, вышла за него замуж и уехала в Париж. Вот и не знаешь после этого — верить рождественским гаданиям или не верить.
Первое время мы активно созванивались и переписывались по Скайпу, но постепенно это пошло на убыль. Я всё хотела к ней съездить, да как-то не получалось: то одно, то другое. Прошло три года. У Марины подрастала дочь. Когда мы последний раз разговаривали по Скайпу, я видела, что она была счастлива. Обещала приехать в январе — на наше Рождество.
Но не приехала…
Двадцать пятого декабря католики справляют Рождество и перед этим устраивают рождественские ярмарки. Почему-то у меня в этот день было очень нехорошее предчувствие, всё время не хватало воздуха, необъяснимая тревога терзала душу. Весь день я не находила себе места. И лишь в вечерних новостях, уже придя в общежитие после занятий, услышала о теракте в Париже. Террорист-смертник подорвал себя на рождественской ярмарке, затесавшись в толпу в самый пик.
Сердце мое заныло тоской, предчувствуя беду. Схватив ноут, я лихорадочно стала искать французские новостные сайты. И на одном из них нашла…
…Фамилия Марины была почти в конце.