– Зачем ломаешь птицу, человек? – с птичьим присвистом спросила она.
Я поморщился. Ещё обвинения в птицеубийстве мне не хватало.
– Это не птица, это биплан. Он неживой.
Авис приблизилась забавной прыгающей походкой, не обратив внимания на увесистый камень у меня в руке. На груди её покачивалось ожерелье из плохо обработанных сапфиров, в тон глазам, основой служила грубая бечёвка. За половину такого ожерелья можно купить биплан.
Птица осмотрела биплан, разве что не обнюхала, прислушалась к чему-то.
– Правда, совсем мёртвый биплан. Зачем ломаешь?
– Видишь, у меня нога сломана, – я попытался упростить свою речь, чтобы дикарка могла меня понимать. – Мне нужен этот кусок дерева, чтобы стало лучше.
Авис сочувственно посмотрела на меня, круглые глаза наполнились слезами.
– Глупый человек, – покачала головой она. – Дерево не лечит. Если бы лечило, разве бы этот биплан был мёртвый? Биплан умер, Кармин почти умер, и человек умрёт. Жалко.
Птица неожиданно вытянула крыло и погладила меня, как ребёнка.
– Человек не умрёт, – мягко отстранил я её крыло. Так близко видеть ависов мне ещё не доводилось, и пусть эта самочка ростом мне самое большее – по грудь, за размахом крыльев я вполне могу спрятаться целиком. – Человек перевяжет ногу, а птица приведёт человека к своему племени.
Авис резко отдёрнула крыло.
– Я не птица, – обиженно просвистела она. – Я Синь.
Звук её имени удался настолько похожим на птичье чириканье, что я невольно улыбнулся.
– Хорошо, Синь. А я Рекли.
– Рекли, – неуверенно, будто попробовала имя на вкус, повторила она. – Хорошо, Рекли!
– Вот и славно, – пробормотал я и доломал рейку руками.
Синь испуганно отскочила, хлопнув крыльями, как курица-несушка.
– Ты чего? – удивился я и приставил шину к ноге. Не идеально, конечно, но сойдёт.
– Страшно, когда ломается, – пожаловалась она, да ещё и голову в плечи втянула. – Лапу сломать – большой страх. Рекли смелый.
Я достал складной нож – резать парусину на бинты. Как же, смелый. Слышала ведь, как орал во весь голос, когда выбраться не мог.
– Спасибо, – вздохнул я. Парусина никак не поддавалась ножу, лезвие соскочило, едва не поранив пальцы. Стоять становилось всё тяжелее. Я чертыхнулся.
– Что нужно, Рекли? – Синь снова подошла ближе, любопытная птичка. – Не получается?
– Нужно нарезать ткань на полоски, примерно такой ширины, – я показал ладонь. – Ничего страшного, сейчас справлюсь, ещё немного…
Слабым перед ней выглядеть не хотелось. Покажусь недостаточно интересным – упорхнёт, и ищи потом птицу в небе.
Синь оценивающе склонила голову к плечу, уселась на крылья, освободив лапы – я едва сдержал усмешку, так забавно выглядел сидящий авис. Плащ-палатка с торчащими лапками.
Но в следующий миг желание смеяться пропало – Синь вытянула лапу и с хирургической точностью вспорола острыми загнутыми когтями парусину. Передвинулась на крыльях – будто пересела – и довела разрез до конца. Три полоски за раз.
Я с уважением посмотрел на здоровые, тёмные когти.
«А может, ну его? Торговцы когда ещё прибудут, а я своим ходом обратно, к людям?»
Обернувшись на каменистую пустошь, я облизнул пересохшие губы и отогнал эту мысль.
– Спасибо, Синь.
Мне оставалось только отрезать полосы ткани у основания. Я перекинул их через шею, взял шину в руки, и, опираясь на костыль, побрел к ближайшему валуну – сяду за ним, хоть взрыва можно уже и не бояться.
Накладывать себе шину оказалось чертовски неудобно, и, что гораздо хуже, больно. Пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не напугать Синь – мало ли, решит, что я всё-таки умираю – и только шипеть сквозь зубы.
Завязав последний узел, я обессиленно откинулся на булыжник, как на спинку кресла.
– Далеко до вашего племени, Синь?
– Близко, до темноты долетим.
Я хмыкнул.
– А если пешком?
Синь встряхнулась, встопорщив перья, как купающийся воробей. Я не понял, как распознать эту эмоцию, и переспросил:
– Пешком вообще можно добраться?
– Нельзя, – наконец ответила она, но вдруг склонилась ко мне. – Людям – нельзя. Ты точно не умрешь?
Я подавил вздох разочарования. Неужели в их птичье гнёздышко можно только прилететь? Да нет же, как они тогда торгуют?
– Не должен, – протянул я. В конце концов, от города я не так уж отдалился, куда-то выбрести да сумею. Но поселение ависов было тут, совсем рядом, и до него я дойду за ночь, а вот под раскалённым солнцем ползти к человеческому жилью… – Если доберусь до вашего племени до рассвета – точно не умру, – попробовал надавить я.