— Товарищ подполковник, разрешите получить замечания по работе материальной части в воздухе.
— Нету никаких замечаний. Все нормально.
Летчик попросил поскорее сигаретку, — ведь его высотный костюм, надетый поверх белья, не имел карманов. А уж когда задымили на пару, отойдя в сторонку от самолета, технику захотелось поговорить.
— Как слетали, товарищ командир?
— Нормально.
— Стрельба как?
— Тоже нормально. Ударил ракетой — только искры полетели.
Слова летчика не были похвальбой. Они выражали его восторг полетом, чудо-техникой, которую он держал в своих руках и подчинял своей воле. Не так часто подвешивают ракету и поднимают в воздух настоящий самолет-мишень — только при зачетных упражнениях. Лишь время от времени дают летчику-перехватчику возможность испытать всю мощь его оружия по настоящей цели, и такой день — праздник даже для Булгакова.
Подкатил командирский "газик" и увез Булгакова. Машина затормозила около высокого сооружения КДП — командно-диспетчерского пункта. Булгаков взбежал по крутой железной лестнице на второй этаж. Сквозь стеклянные стены комнаты ломились отовсюду жаркие лучи южного солнца, глазам открывался весь аэродромный простор с шеренгой серебристых самолетов, с бетонкой, убегающей вдаль, с голубыми разливами знойного марева.
С утра уже пекло немилосердно.
Аэродром сверхзвуковых истребителей-перехватчиков лежал в пустынной степи. Далеко от него присел на корточки городок, стремясь укрыться в тени низкорослых, чахлых деревьев.
А вокруг, куда ни глянешь, — ничего. Плоская раскаленная, как плита, степь…
Руководил полетами заместитель командира полка: сидел за пультом в белой панаме и в темных очках, обливаясь потом. При появлении Булгакова руководитель полетов кивнул одному из сержантов-планшетистов. Тот сбегал вниз и принес бутылку минеральной воды.
— Попейте, товарищ командир. Из холодильника, — любезно предложил РП.
Булгаков налил себе неполный стакан, выпил с наслаждением. Передал бутылку планшетистам, и они разделили воду по глотку — такая острая, ледяная водичка редко попадает в рот.
Присев на табурет, Булгаков стал со стороны наблюдать за действиями руководителя полетов. Сам не вмешивался, если даже что-то ему не нравилось. Существенные ошибки РП он заметывал в памяти, чтобы сказать о них своему заместителю потом, в кабинете. Это был уже не тот Булгаков, горячий и порывистый, который командовал эскадрильей на Востоке девять лет назад. Раздался в плечах, заматерел, над висками проступили глубокие залысины, во взгляде появилась искринка житейской мудрости, свойственная людям, приближающимся к сорокалетнему рубежу. Особый отпечаток наложили на характер и внешность Булгакова три последних года, в течение которых он командовал полком сверхзвуковых истребителей-перехватчиков. Тяжелая летная работа, большая ответственность, полнота власти — эти факторы делают свое дело…
В разгаре летного дня на аэродроме не было беспрерывного движения и шума, как в прежние времена. Тогда вылетали на перехват воздушных целей парами, звеньями и даже эскадрильями, теперь — в одиночку. Сверхзвуковой истребитель, вооруженный ракетами, способен один разметать в пыль целую группу самолетов. Прокатится по аэродрому реактивный гром, тряхнет бетонно-стеклянную вышку КДП, и опять тишина.
Во время очередной такой паузы, когда ветерок по-хозяйски сметал с бетонки облако пыли, оставленной взлетевшим истребителем, над аэродромом послышался странный, нездешний звук. Тарахтел моторчиком легкокрылый маленький ЯК-12. И как он сюда забрел, этот четырехместный воздушный лимузин? Мало того, он отважился вступить в переговоры с грозным реактивным царством.
Руководитель полетов, услышав его запрос, повернулся к Булгакову.
— Чего ему? Заблудился небось? — снисходительно улыбнулся Булгаков.
— Похоже, что-то у него забарахлило. Просит посадку.
— Прими, конечно.
РП поднес к губам микрофон:
— Борт, борт… Посадку разрешаю.
Крутнувшись над аэродромом, "ячок" тут же и плюхнулся. Пробежал по-птичьи несколько десятков метров.
— Подскажи, чтобы тормозной парашют выпустил! — воскликнул Булгаков и басовито рассмеялся.
Однако встал, пошел к ЯКу сам. Гостя, пусть и нежданного, должен встречать хозяин.
Задрав нос, воробьем сидел около бетонки самолетик. Никаких звезд на нем, трафаретная белая надпись — "Аэрофлот". Булгаков, командир части, идет к нему неторопливо, а прилетевший пилот хотя бы с места стронулся. Еще издали Булгаков пристально и с удивлением вглядывался в него: что за фигура такая?