Пять полетов по кругу взвинтили до предела. Шестой полет я бы не выдержал: или послал бы инструктора подальше, или разревелся.
Следующий в самолет сел Белага. Я передал ему парашют и вздохнул с облегчением.
Машина ушла в воздух.
— Какая-то своеобразная методика у него, — только и сказал я.
— У кого? — спросил Булгаков.
— У инструктора нашего.
С жадностью затягиваясь табачным дымком, я успокаивался. Даже лучшему другу Булгакову выразил свое мнение об инструкторе сдержанно.
Белага, отлетав свои круги, пошатывался, как пьяный. Однако слова не обронил — он всегда молчит.
Последним должен был лететь Костя Розинский. Чем-то он не понравился инструктору с самого начала.
— Выруливай и взлетай! — бросил Горячеватый свое обычное.
Костя сейчас же дал газ. На линию исполнительного старта вырулили почти одновременно два самолета.
Мотор захлебнулся, когда инструктор ударил по рычагу, возвращая его назад.
— А осмотреться перед взлетом надо? — закричал Горячеватый так громко, что и мы услышали.
— Надо или нет, спрашиваю?!
Костя что-то бормотал.
— Вылазь! — отрубил инструктор.
Машину затащили на линию заправки. Скоро полетам объявили конец. Так Костя Розинский в этот день и не оторвался от земли.
2 ноября
Программа обучения на УТ-2 была небольшой — самолет считался " промежуточным". Курсантов подготовили и дали им по десять самостоятельных полетов. Когда-то в аэроклубе первый самостоятельный полет отмечался как праздник, его называли "вторым рождением". Здесь же все выглядело просто — ведь дело знакомое.
На УТ-2 мы получили первую практику в маршрутных полетах. Это было в новинку. Летишь по маршруту километров полтораста-двести; ориентируясь по карте, ведешь машину над перекрестками дорог, арыками и разными там Узун-агачами; летишь, правда, с инструктором, но все равно чувствуешь себя настоящим летчиком-штурманом, умеющим найти свой путь в безбрежном просторе неба.
Нескольким курсантам, которые, по выражению капитана Акназова, "выделялись в лучшую сторону", разрешили сходить по маршруту самостоятельно. А мне повезло больше всех: со мной решил полететь штурман. Пожилой капитан с лицом, испещренным старческими морщинами, преподавал в учебном отделе штурманскую подготовку. Он читал карту, будто газету, сложные навигационные расчеты для него — семечки, но он совершенно не умел пилотировать. Никогда не учился этому делу, ведь он — штурман, а не летчик. Вся, значит, надежда в предстоящем полете на меня, то есть на курсанта Зосимова. Он должен слетать отлично, посадить машину безупречно, не подвергая опасности штурмана-старикана. Так-то!
Поднимая машину в воздух, я успел заметить краешком глаза: все инструкторы и курсанты, собравшиеся на старте, сам капитан Акназов смотрят на меня.
Горячеватый в маршрутном полете контролировал курсанта, загадывая ему разные загадки. А этот штурман помогал:
— Подверните влево десять градусов, надо взять поправку на боковой ветер.
Я подвернул.
— Держите нос машины на седловину между двумя вершинами. Видите? И точно выйдем на поворотный пункт.
Через четверть часа под крылом появилась россыпь домиков — поворотный пункт.
— Подходим к аэродрому. Бросьте свою карту и не отвлекайтесь. Все внимание — расчету и посадке.
"А коленки у него подрагивают", — подумалось мне.
Штурман провел меня по маршруту, как ребенка за ручку. Легко так ходить.
Зато с инструктором интереснее. Если первый участок прошел хорошо, без ошибок, на втором участке инструктор тебя вознаградит. Снизится до бреющего полета и ну гонять овец по степи. Пикирует на отару, серые комочки раскатываются в разные стороны, будто их раздувает ветром. Чабан машет палкой, собаки скалят пасти в бессильной злобе. Над кишлаком проносились низко-низко ревущим демоном. "Шоб трубы позлиталы!" — кричал в рупор инструктор. Здорово! Всех "катал" на бреющем младший лейтенант Горячеватый, исключение составлял Розинский — с ним летали на положенной высоте 800—1000 метров. "Этот друг может в землю врезаться или разболтает кому…" — пояснил инструктор в доверительной беседе со мной и Булгаковым. Если начальство узнает о бреющих полетах — инструктору больше не держаться за ручку…
— Давайте повнимательней: слева по курсу аэродром. — Голос штурмана отвлек меня от воспоминаний.
"Перестань трястись!" — мысленно прикрикнул я на него.