Секретарь парткомиссии окинул взглядом собравшихся.
— Есть вопросы к товарищу Зосимову? Нет вопросов.
Вот и вся парткомиссия. А Вадим думал, что его забросают вопросами.
Курсант Зосимов оставался курсантом Зоеимовым, но в то же время в его жизни произошли перемены — внутренние, весьма значительные перемены, которые как-то его приподняли и заставили смотреть по-новому на самые обыкновенные вещи. Впервые он почувствовал это на партийном собрании, где присутствовали в основном инструкторы и командиры. Обсуждались вопросы летной подготовки курсантов, нередко завязывался спор, и Вадим принимал участие в решении важных эскадрильских дел хотя бы тем, что сидел здесь же и слушал.
Кандидатская карточка постоянно была с ним, в левом нагрудном кармане, когда высоко в небе выписывал на своем ЯКе упругие фигуры пилотажа и когда на земле лежал под машиной, вытирая тряпкой грязно-масляные пятна. И то, что небольшая, тоненькая книжечка всегда была с ним, тоже имело большое значение.
В эскадрилью приехал работник отдела кадров. Он занял кабинет начальника штаба, зарылся в свои бумаги и выходил только в обеденный перерыв. Это был майор, невысокого роста, лысый, сверливший буравчиками глаз каждого, с кем разговаривал.
В кабинет начальника штаба вызвали Вадима. Вместе с инструктором. Заметив на лице Вадима тревогу, Дубровский загадочно сказал:
— Не бойся, не на расстрел. Возможно, вместе будем работать.
Когда они вошли, майор-кадровик сидел за столом и что-то писал.
— Товарищ майор, курсант Зосимов по вашему приказу явился, — доложил Вадим.
Кадровик кольнул его глазами, пока так, для пробы.
— Этот черт может явиться однажды ночью, — рассмеялся он. — Надо докладывать: такой-то прибыл.
Холодом проняло от его шутки. Скорей бы начинал, что ли.
— Так вот, товарищ Зосимов… Командование оказывает вам большое доверие. Вам предложено после выпуска остаться в школе работать инструктором-летчиком.
— Я не хочу! — воскликнул Вадим. Он весь побелел, напрягся, ему хотелось удрать отсюда.
Майор не обратил на это никакого внимания.
— Техника пилотирования у вас хорошая, как видно по летной книжке и докладу лейтенанта Дубровского, вы — коммунист. Пройдете стажировочку и будете работать!
— Не останусь! Хочу на фронт! — твердо сказал Вадим.
Стальные буравчики начали сверлить его.
— Куда вы хотите, вас пока не спрашивают, товарищ курсант. Останетесь на инструкторской работе или нет — это еще посмотрим. Слушайте, что вам говорят.
Майор выразительно взглянул на Дубровского, требуя поддержки. Но лейтенант молчал.
— Итак…
— Не останусь ни за что!
— Дисциплиной ваши курсанты не блещут, товарищ лейтенант, — заметил майор, сердито глянув на инструктора. И Вадиму: — Вы даете себе отчет в том, где находитесь?
— Так точно.
— Командование доверяет вам: будете готовить летчиков для фронта. Это важное и почетное дело. Понимаете вы это, Зосимов?
— Понимаю, но я хочу на фронт.
— Молчать! — сорвался майор. Хватил кулаком по столу, карандаши повыпрыгивали из стаканчика.
Вадим стоял навытяжку. Инструктор сидел на краешке табуретки.
— Отвечайте, почему вы отказываетесь выполнить распоряжение командования.
— Я не отказываюсь. Я хочу…
— Молчать!!!
Когда майор начал орать и стучать кулаком по столу, Вадим перестал его бояться.
— Товарищ майор, разрешите доложить…
— Ну?
— Я должен обязательно попасть на фронт.
— Почему "обязательно"?
— Мне надо. Я должен мстить.
— Про это на политзанятиях будешь рассказывать. Такого мстителя могут в первом же вылете самого сбить.
— Все равно я должен…
Буравчики майорских глаз притупились. Во всяком случае, на худощавого курсанта, обладавшего редким упрямством, они больше не действовали. И майор заговорил опять сдержанно и рассудительно.
— Завтра или послезавтра вам выдадут офицерские погоны, товарищ Зосимов, и мыслить вы уже должны не по-курсантски. В кармане у вас партийный документ, и это тоже обязывает… Что это за коммунист, который не умеет подчинить свои личные интересы высшим интересам службы. Надеюсь, вы понимаете меня, товарищ Зосимов?
Вадим кивнул головой. Горло пересохло, и он не мог вымолвить ни слова. Чем тут возражать? Какие доводы привести против того, что сказал кадровик? До его ушей доходит негромкая, будто звучащая издалека речь майора:
— …Командованию виднее, куда вас направить. Страна затратила уйму средств на ваше обучение и вправе от вас требовать выполнить свой долг. Вас направляют туда, где вы всего нужнее.