— Вот и отлично, — обрадовался Григорий. — Я, кстати, тоже с вами полечу, есть кое-какие дела в Москве. Ты, Павел, как? По идее, и тебе найдётся чем там заняться?
Хм, а он прав… Есть у меня делишки в Москве, это точно. С работой развязаться, насчёт квартиры вопросы уладить, ещё кое-что по мелочи… Кстати, и с Маринкой попрощаться как положено. Втроём-то мы прощание прямо сегодня и начнём устраивать, а вот нам с ней ещё и в Москве надо будет…
— Да, я тоже полечу, — согласился я.
— Как насчёт послезавтра? — с ходу поинтересовался Авдеев. — Рейсом в полвторого днём, чтобы с утра не вскакивать рано? И в Москве будете тоже в нормальное время.
Народ некоторое время переглядывался, но возражений ни от кого не последовало, зато Маринка предложила по такому случаю выпить. Эк ей не терпится засветить перед московской околохудожественной тусовкой рисунки Малюева! Кстати, эта хваткая блондинка уже договорилась с Кощеем, что он предоставит те малюевские рисунки, что оставил себе, для выставки в Москве, когда Маринка её организует. Ну да, вываливать такие новости на публику надо сразу в полном объёме, тут Маринка, конечно, права. Интересно, открывшимся родством она тоже похвастается? Как ни странно, даже при моей уверенности в том, что я Маринку знаю, на этот вопрос у меня однозначного ответа не нашлось. И так, и этак может повернуть, в зависимости от того, что сочтёт для себя полезным, с неё станется…
По дороге в небоскрёб Маринка от нас отделилась, сославшись на необходимость что-то купить, так что в номер мы с Наташкой вернулись вдвоём.
— Это я попросила Марину дать нам немного побыть наедине, — с ходу призналась Наташка. — Не для этого, — уточнила она, когда я к ней полез. — У нас же есть о чём поговорить?
Блин, эти женские хитрости, да ещё в совместном Маринкином и Наташкином исполнении, начали меня потихоньку доставать. Ладно, не так долго осталось, потерплю как-нибудь.
— Есть, и даже много о чём, — согласился я. — С чего начнём?
— С главного, — сказала Наташка и тут же спросила: — Ты в Москву надолго?
— Не особо, — поспешил я её успокоить. — Надо с работы уволиться, с квартирой разобраться, опять же, собрать вещи кое-какие…
— Авдей тебе быстро всё устроит, — беззаботно отмахнулась Наташка. — Он, хоть и козёл, но такие вещи умеет.
— Значит, нам с тобой и волноваться не стоит, — столь же беззаботно ответил я. — Соскучиться особо не успеешь.
— Ну знаешь, — Наташка покачала головушкой, — ждала, понимаешь, всю жизнь своего принца, дождалась, а он сразу по делам уматывает…
— Да ладно тебе, Наташ, какой из меня, нафиг, принц?! — попробовал я спустить её с небес на землю.
— Принц и есть, — хихикнула Наташка. — И королём тут у нас будешь ещё! Мне прадедушка говорил!
Хм, вот как… Мне Хельмут Францевич тоже кое-что говорил, но не совсем то же самое. Впрочем, время со всем этим разобраться у меня ещё будет. Да и вообще… Даже просто возглавить наведение контактов с телеглавцами — это уже не в рекламном агентстве вкалывать, пусть и с перспективой подняться аж до замдиректора. А если мне удастся убедить пришельцев открыть заводик в Зухове… Но тут уже Наташка приземлила такого размечтавшегося меня.
— Ладно, Паша, найду я, чем без тебя заняться, чтобы не скучать, — деловито выдала она. — Кровать у себя новую поставлю, а то сам помнишь, как моя тогда под нами чуть не сломалась.
Да, было дело. Мало того, что спать на такой кровати вдвоём могут только шибко сильно влюблённые, потому что надо очень крепко обняться, чтобы на ней уместиться, так ещё и тем самым влюблённым там лучше и правда спать, а не чем-то другим заниматься — уж больно кроватка хлипкая и непрочная. Не сломали мы её тогда только чудом. Так что с заменой этого предмета мебели Наташка хорошо придумала, умничка.
Мы ещё успели поговорить о некоторых других вопросиках нашей будущей совместной жизни, требующих решения уже сейчас, как вернулась Маринка.
— А чего это вы даже не раздевались? — удивилась она. — У нас меньше полутора суток, а нам ещё попрощаться надо!
Прощались мы полночи. Хорошо так прощались, активно и напористо, вкладывая все силы, телесные и душевные. В итоге проснуться изволили поздно, пока привели себя в порядок и выползли на завтрак, было уже ближе к двенадцати дня. Завтракали мы втроём, остальные наши, надо полагать, с этим уже отстрелялись. Погодка радовала солнышком и отсутствием дождя, в Зухов, похоже, пришло бабье лето, так что мы немного погуляли по городу, а когда вернулись с прогулки, посвежевшие и отдохнувшие, приступили к продолжению прощальных церемоний, и вскоре я имел полное право при описании своего состояния ограничиться цитатой из Лаэртского[10]: «Я упыханный валяюсь». Девчонки, впрочем, пребывали примерно в том же состоянии. Оно и понятно, чудили мы так, что валяясь после всего этого, я даже не понимал, как до некоторых наших забав вообще можно было додуматься. Отличились в изобретении новых и новых затей все — и я, и Маринка, и Наташка, даже не возьмусь сказать, чья именно фантазия оказалась наиболее буйной. Ночь после всех этих сладких безумств мы провели предельно тихо и мирно — дрыхли, как говорится, без задних ног. Проснулись рано, как раз хватило времени чуть-чуть пошевелиться ещё перед началом сборов. Финал всех наших прощаний получился трогательным и милым — Маринка предложила Наташке поменяться на память стрингами, что девчонки с довольным хихиканьем и сделали, при полном моём одобрении.