— Ваша милость! — закричал он. — Приближается посланец.
— Откройте дверь и впустите посланца! — приказала королева.
В прошлом году в зал ворвался настоящий снеговой вихрь, но на этот раз на пол легли солнечные лучи. По дороге бешеным галопом скакал всадник. Приблизившись к лестнице, он натянул поводья, и конь свечкой взвился в воздух, со свистом рассекая воздух передними копытами. Всадник спрыгнул с седла и бросил конюху поводья. О да, он был облачен в синий с серебром камзол Королевской Гвардии! И да, это был сэр Доминик. Он взбежал по ступеням и быстрыми шагами пересек зал, держа в одной руке сверток и салютуя мечом над головой.
— Принцесса Малинда! Проведите меня к ее милости, ибо у меня срочное послание для наследной принцессы Шивиаля! Где прекрасная девица? Горе тому, кто рискнет встать у меня на пути!
— Стой! — выступил сэр Арундель, обнажая меч. — Кто осмелился преступить порог сего чертога со столь воинственными намерениями?
Несколько лет назад, будучи еще совсем ребенком, Малинда приходила в восторг от этого розыгрыша, который совершался всякий раз. Да и теперь церемония казалась вполне правдоподобной и льстила самолюбию девочки. Но самый радостный момент наступил, когда мечи вернулись в ножны, и сэр Доминик преклонил перед ней колено, протягивая свиток и завернутую в шелк коробку. Сверток был слишком большим для ожерелья, а для плаща слишком маленьким. Дрожащими руками Малинда поставила подарок себе на колени, а неразвернутое письмо передала Диане. Послание неизвестного клерка можно прочитать попозже.
Она сломала печать, ощупывая упаковку со всех сторон.
— Это корзинка! И она тяжелая, там внутри что-то есть.
— Надеюсь, что так, черт подери! — пробормотал сэр Доминик.
Он невинно заморгал, когда Малинда посмотрела на него, едва удержавшись от хихиканья.
Она неторопливо разворачивала сверток. В конце концов это же главная радость в году! Девочка вытащила квадратную коробочку, красиво украшенную и позолоченную. На крышке виднелся покрытый эмалью герб с ее монограммой пурпурного и серебряного цветов. Малинда раскрыла замочек и откинула крышку: внутри оказалась мягкая овечья шерсть.
— Сэр Доминик! — нетерпеливо воскликнула королева.
С незаметнейшим вздохом он встал и склонился перед ней.
— Ваша милость.
— В прошлом году я передала вам письма…
— Я доставил их, как и обещал, моя леди.
Осторожные пальцы Малинды нащупывали аккуратно упакованные стеклянные флакончики. Она развернула шерсть и достала одну бутылочку.
— Я привез послание для вашей милости, — тихо проговорил сэр Доминик, вытаскивая конверт с внушительного размера печатью.
Пальцы Малинды замерли, так и не успев вытащить пробку из ароматного пузырька. Никто на нее не смотрел. В этом зале происходило нечто неправильное. Даже шесть хрустальных флакончиков с редчайшими и нежнейшими ароматами были не так важны, как письмо.
Несколько мгновений Годелева сидела неподвижно, словно окаменев. Затем, издав какой-то жалобный писк, она в последний раз выпустила пачку исписанных листов из рук.
— Меня призывают? Наконец-то?
— Не могу знать, ваша милость.
И все же королева помедлила над конвертом в руках Клинка, словно перед ней лежал скорпион. Затем, взяв его крайне неохотно за уголки, прочитала надпись.
— Оно адресовано не мне! — Она попыталась бросить письмо в лицо сэру Доминику, но оно не было создано для столь резких движений и всего лишь медленно запорхало. — Здесь нет никакой леди Годелевы! Я королева, вы слышите? Королева!
Сэр Доминик поймал письмо.
— Ошибка писца, я уверен, ваша милость.
И снова протянул злополучное послание.
— Могу я помочь вашей милости?
Леди Арабель взяла конверт, сломала печать, развернула лист плотной бумаги и протянула его госпоже. Всеми позабытая Малинда замерла на стульчике, по-прежнему сжимая пузырек с духами.
В пальцах Годелевы письмо дрожало и шелестело. Казалось, она с трудом разбирала слова, хотя Малинда видела, что послание совсем короткое.
Королева издала душераздирающий вопль.
— Нет! Он ее не получит! Моя!.. Оставить меня одну в этом жутком месте?
Она вскочила с трона и заключила Малинду в объятия. Королевский дар соскочил с колен девочки и разбился на тысячи мелких осколков. С пола поднялся одуряющий запах, от которого щипало глаза и прерывалось дыхание. Годелева закричала снова, еще сильнее и дольше.