Что-то в его голосе заставило меня прижаться к нему. Даже если он говорил о каком-то другом мальчике из далекого прошлого, слушать такой рассказ и знать, что это реально, очень нелегко.
— Нужно будет почаще тебе рассказывать слезливые истории из моего детства, — сказал он, явно наслаждаясь моим порывом нежности.
— Не говори так! — пристыдила я его и тут до меня начало доходить: — Что значит, твоего?
— То и значит, — улыбнулся он и сделал свой любимый жест — убрал прядь волос с моего лица и завернул их за ухо.
— Но… это невозможно! В Китае коммунисты пришли к власти уже давно! Вначале двадцатого века! Я… я правда не помню, сколько Китаем правили монголы, но дай мне две минуты в Интернете…
— До 1368 года, если быть точным.
— Почему?
— Потому что тогда на престол взошел Чжу Юаньчжан, основатель династии Мин.
— Ты хорошо учил историю, — поникла я. — Мне даже стыдно, — и тут меня ослепила догадка: — ЧЖУ!!! Это же фамилия Чунбы!
— Ну да, Юаньчжану при рождении было дано имя Чунба. И он происходил из бедной крестьянской семьи.
— Но… но как ему удалось стать императором?!?
— Самым популярным способом — государственным переворотом. Собственно, юный Чунба сбежал из монастыря. Сначала бродяжничал, а потом примкнул к разбойникам, которые впоследствии и стали одной из составляющих партизанского движения. Их называли "Красными повязками". Чунбе, который благодаря изменившемуся социальному статусу в то время уже носил имя Синцзун, удалось возглавить это движения и в конечном итоге захватить власть в Китае. Так он и стал императором.
— Я запуталась, — пришлось сознаться, поскольку его речи мне стали совершенно непонятны. — Так ты император?
Он засмеялся.
— А что я должна подумать?!? Ты мне рассказываешь про какого-то мальчика, который жил добрых шесть веков назад, называешь это "историями из своего детства" и еще смеешься, когда я ничего не понимаю!
— Я действительно родился под именем Чжу Чунба, и меня действительно продали за полбутылки рисового пойла, я действительно небожитель, в чем ты имела пару возможностей убедиться, и да, я возглавлял партизанское движение, но я не император.
— Ты хочешь сказать, что тебе… Стоп! Ты хоть понимаешь, что все это за гранью фантастики?
— В вечной жизни нет ничего хорошего, Джен. Это постоянная работа над собой. Адская. Да, я смог этого добиться потому, что так сложилось. Не продай меня отец — ничего бы не было. Возможно, не было бы и Китая. Но… теперь я этому даже рад.
— Чему? Что есть Китай? Ну да… на нем мировое производство держится!
— И не только, — ответил мужчина и нежно погладил меня по плечу. — Мне хватило короткой земной жизни, чтобы понять, что власть над людьми мне не нужна. Перед самой коронацией я поменялся со своим соратником Го Цзысином местами, а сын богача так испугался, что его свергнут с трона, что казнил всех, кто мог засвидетельствовать, что он на самом желе не генерал Чжу, — Кириги усмехнулся словно какой-то шутке. — До меня ему, естественно, так и не удалось добраться. Всех его наемников я оставлял без голов.
— А почему тебе не нужна была власть?
— Начнем с того, что я не старел. Джен, когда все это происходило, я прожил почти шестьдесят лет, а выглядел на двадцать. В учебниках по истории можно узнать о том, что из монастыря я ушел в семнадцать, хотя это не правда. Просто я выглядел молодым, но между моим уходом из монастыря и отказом подчиняться Суну прошел добрый десяток лет. Я был очень сильным небожителем. В то время — самым сильным на горе Ву Дан, где расположился монастырь. Уже тогда я мог управлять своим телом настолько, чтобы жить вечно, если, конечно, этого захочу. А таких результатов добиваются немногие, если не сказать — почти никто. Когда я покинул монастырь — это посчитали предательством, а когда примкнул к обществу Белый Лотос для победы над монголами — стал для всех небожителей заклятым врагом.
— Почему? — удивилась я.
— Небожители — очень сплоченное общество, несмотря на то, что их предшественники — странствующие мастера. На горе Ву Дан свои строгие законы, да и выйти из этой общины можно только после смерти. Единожды вступив на эту тропу, свернуть уже невозможно. А я не хотел такой жизни. Никогда не хотел быть монахом, не хотел быть небожителем… В мечтах я видел все иначе.
— И что это было?
— Не помню, — ответил он после небольшой паузы. — Правда, не помню. Но мне почему-то кажется, мне представлялось что-то вроде этого, — он погладил меня по виску и нежно поцеловал.
Когда он оторвался от моих губ, я заметила:
— В монастыре было тяжело без женщин?
— В монастыре было тяжело без тебя! — засмеялся он.
Я усмехнулась:
— Не хочется тебя разочаровывать, но я родилась в конце прошлого столетия, так что… а то бы вам точно там скучать не пришлось!
Он хищно улыбнулся и начал на меня надвигаться. Я засмеялась и обхватила пальцами его шею, останавливая:
— Ты не договорил!
— Разве?
— Точно! — я судорожно начала пытаться вспомнить, о чем же он умолчал. Вряд ли в ближайшее время его снова потянет на откровенность. Нужно пользоваться моментом:
— Ты сказал, что небожители считают тебя врагом и предателем. Но… они же сейчас охраняют моих родителей… — эта мысль мне откровенно не понравилась.
— Форесты, — поправил он. — Не просто небожители, а Форесты.
— И? — я все еще его не понимала.
— Где-то двести лет назад на горе Ву Дан стало неспокойно. Два великих мастера устроили чуть ли не междоусобицу не только между друг другом, но и между монахами. Монастырь разделился на два лагеря — внешней и внутренней силы. Настоятель не смог разрешить этот спор, вернее войну, и тогда он отослал обоих наставников из монастыря, под мнимым предлогом — найти по ученику из обычных людей, причем он усложнил обоим задачу, сказав, что ученики должны быть европейцами. Каждый из мастеров должен обучить своего последователя так, чтобы встретившись в бою определить лучшую школу. Настоятель специально сделал задачу почти невыполнимой, но оба мастера с ней справились. Правда, не дожили до этого времени.
— А Форесты здесь причем?
— При том, что ученики таки встретились, но не знали о своем предназначении, — Кириги усмехнулся: — На самом деле они влюбились в друг друга.
— Что?!?
— Это были мужчина и женщина. Они же создали семью и своих отпрысков обучили искусству монахов горы Ву Дан. Парадоксально то, что оба мастера так хотели победить, что сделали из своих учеников действительно сильных воинов. Кэтрин вообще превзошла всех, вплоть до Синь Луна.
— А это еще кто?
— А ты знаешь поговорку про излишнее любопытство? — пошутил Кириги. У него явно было отличное настроение.
— Рассказывай! — я легонько толкнула его в плечо.
— Синь Лун — это легендарный воин. Он первый, кто носил этот титул, Сердце дракона, и много веков оставался единственным.
— Сердце дракона — титул? — моему удивлению не было предела.
— Это чрезвычайно сильный небожитель. Он может практически все. Ходят легенды, что он даже может разбить Землю на атомы, а потом собрать заново. Но это в теории. На практике же Сердцем дракона становиться тот воин, который после смерти может вернуться, воссоздав свое тело из окружающей природы.
— Но ты же можешь перенести джип! — удивилась я. — Или с телом все сложнее?
— Во-первых, сложнее, а во-вторых, мой инструмент, — он указал на голову. — Вот тут. Именно мозг проецирует ту мысль, которая материализуется, а если он мертв или если его вообще нет, то тогда невозможно запустить этот процесс.
— А как же тогда?.. — удивилась я.
— В том то все и дело, Джен. Как управлять мыслью без мозга? Да и возвращение — это только начало, но после прохождения этого этапа воину не страшна даже смерть.