— Но они же даже не могут пробовать то, что готовят, — наконец, упаковав все вещи девушки в седельные сумки, указал в сторону навеса вампир.
— Ну, да… Отец тоже до сих пор удивляется этому!
Из-под навеса слышался стук ложек — солры с упоением выгребали уху из мисок, царапая деревянное дно.
— О Ямес, прими наши благодарности за столь вкусный завтрак. И большое спасибо поварам! — воскликнул сытый и довольный сэр Рэй, сложив миски в общую кучу. Затем он обратился громко к воинам, перекрикивая звуки дождя. — Эй, народ! Сворачиваем навес, пора выдвигаться.
Слуги перемыли миски в реке и упаковали их в седельные сумки. Всадники разобрали самодельный навес из палок и накидок. Взобравшись на лошадей, отряд двинулся в путь дальше.
Их путь пролегал по старой вытоптанной тропе, которая сейчас превратилась в болото из-за дождей. Растянувшись вереницей, всадники ехали поодаль друг от друга, прячась под плащи. Грохотнул гром. Яркая вспышка молнии разрезала небо на две части и ударила в дерево в ста васо от отряда. Йева вскрикнула и наклонилась к лошади, которая терпела непогоду стойко и спокойно, в отличие от наездницы.
— Господин, — обратился к рыцарю совсем юный оруженосец. Ему едва исполнилось четырнадцать лет, и он был прыщавым и очень неуклюжим.
— Да, Винсент, что такое? — ответил сэр Рэй Мальгерб.
Винсент, попавший в услужение к капитану совсем недавно, огляделся. Так как люди сильно растянулись, а ближайшие всадники к идущим рядом рыцарю и оруженосцу были на расстоянии пятнадцати васо, то Винсент решил, что его вопрос никто не услышит.
— Господин, а вы заметили одну странность? — с придыханием спросил мальчишка. — Ни господин граф, ни его дети, ни тот молодой мужчина и даже слуги — они ничего не ели со вчерашнего вечера! Просто смотрели, как мы сидим да жуем! Да что уж там, они даже в отхожее место ни разу не отлучались!
— И что здесь такого? — раздраженно ответил рыцарь, поправляя свои мокрые пряди рыжих волос.
— Но… Я слышал о графе такооое… — протянул последнее слово Винсент. — Что он не человек… Как и многие из его замка. Неужели это правда?
— А для тебя важно, кем является граф и его семья, прислуга, друзья? — задал вопрос капитан.
— Ну… да, господин. А как же иначе?
— Винсент, ты когда-нибудь голодал? — резко спросил сэр Мальгерб.
Юноша опешил от такого странного вопроса. Он быстро помотал головой, капюшон слетел, и оруженосцу пришлось быстренько надеть его, пока дождь не залил за шиворот.
— У нас самые богатые земли в этой области Севера, Винсент! Все те, кто севернее нас, завидуют нашему благосостоянию и сытости, и Солраг постоянно принимает людей из Офурта, Филонеллона и прочих земель Крелиоса — они перебираются к нам! И какая, демоны тебя побери, разница, кто нами правит? Пусть хоть сами приспешники Граго!
— Но… — попытался возразить Винсент, однако рыцарь грозно посмотрел на неразумного юношу.
— Никаких «но» … Не смей даже рот открывать с таким вопросом! Граф заботится о всех нас, и ты просто должен ему служить, как и все мы, понял?
Оруженосец спешно закивал головой, придерживая рукой капюшон, и покрасневший от смущения, отстал от господина. Оглянувшись на графа Тастемара, Винсент увидел, как тот, едучи на расстоянии где-то тридцати васо, смотрел на него внимательно, не отводя глаз. Винсент вздрогнул и втянул голову в плечи.
К обеду распогодилось, а туча лениво уползла на север. Люди скинули капюшоны и облегченно вздохнули. Эта сплошная и непрекращающаяся череда дождей утомила весь отряд.
— Какая же мерзкая погода в этом году, — обратился к рядом идущему воину другой, по имени Мойрон. — Помнишь, Аурит, какая золотая осень стояла в прошлый сезон Лионоры?
— Да, помню, — протянул всадник и, сняв шлем, смахнул с него воду. — Мы тогда в это время пили пиво в таверне «Алый конь».
— А в этом году, поди, и праздник Лионоры праздновать не будут, — выругался третий всадник.
— И хорошо! — радостно кивнул Мойрон.
— Что ж хорошего? — спросил Аурит.
— Ну, мы не попразднуем, но и они не будут отмечать. Ха-ха, считай, что ничего не пропустим! — расхохотался Мойрон и встряхнул плащ, с которого полились ручьи.
— Ты как обычно… — рассмеялись окружающие Мойрона всадники.
Леонардо, чуть натянув поводья своего гнедого жеребца, сравнялся с Йевой. Сблизившись с ее кобылой так, что продетые в стремена сапоги близнецов потерлись друг о друга, сын графа спросил:
— Я рад, что ты поехала с нами, сестра.
Таки-таки, сидя на его руке, повернул голову боком и посмотрел немигающим черным глазом на девушку.