— Ездил два раза, но недолго… Да и то была один раз лошадь без седла, а в другой раз уже оседланная, чужая лошадь, — ответил смущенно Уильям.
— Понятно.
Отряд двинулся дальше, Уильям натянул поводья и остался в хвосте, пропустив даже слуг, что взглянули на него с сочувствием и весельем одновременно. Пользуясь тем, что никто его не видит, бедняга Уильям пытался отжать грязь с длинных волос и вычистить одежду. Но все же вид у него остался запачканный и несчастный.
Ближе к вечеру отряд разбил лагерь у поймы весьма большой речушки, которая из-за дождей разлилась широко, на пару десятков васо. Воины Вороньих Земель установили навес над полевой кухней и, голодные, стали приводить в порядок коней. Чукк и Грон колдовали над котелками, а иначе как колдовством их споры насчет ингредиентов и пританцовывания и назвать нельзя было. Запахи вареной косули и тушеных зайцев разносились, казалось, над всей равниной, а нервно облизывающиеся солры постоянно оборачивались и с тоской смотрели в сторону варева.
— Уильям, предлагаю нам уединиться, чтобы успеть потренироваться, — сказал негромко сэр Рэй, тоже принюхиваясь к ароматам с кухни. — Иначе я сейчас с ума здесь сойду… Повара графа — это кудесники какие-то, еще не дав миски в руки, они уже довели меня до безумия!
— Пойдемте, сэр Рэй, — ответил Уильям, заканчивая чистить Серебрушку — так он назвал свою кобылу.
Взяв мечи, мужчины обогнули холм и скрылись от любопытных глаз. Сэр Рэй, до сих пор облаченный в полное обмундирование, ободряюще улыбнулся Уильяму.
— Так-с, ну, начнем-с… Для начала вытащите меч так, словно хотите меня атаковать прямо сейчас, — сказал рыцарь и быстрым движением достал меч из ножен, сделанных из тисненой коричневой кожи.
Уильям, кинув взгляд на свой пояс, взялся рукой за рукоять и потянул ее, но уже через мгновение к его горлу был приставлен клинок.
— Кто ж смотрит на меч, когда напротив стоит противник? Вы должны, Уильям, делать это не глядя! Был бы вместо меня реальный враг, голова б ваша уже покатилась по земле, — спокойным тоном заявил сэр Рэй, однако его карие глаза смеялись. — Еще раз.
Рыцарь опустил меч и сделал пару шагов назад, вернувшись на исходную позицию. Уильям схватился за меч, глядя на капитана, и вытащил его как можно быстрее. Увидев одобрительный кивок, он взмахнул мечом вертикально, пытаясь нанести удар сверху. Ловко отпрыгнув в сторону, сэр Рэй усмехнулся и ударил мужчину мечом плашмя, как бы шлепая. Уильям потерял равновесие и рухнул лицом в грязь, уронив меч, чтобы выставить руки перед собой.
— Уильям, следите за ногами. У вас очень плохая опора! Любой удар, и вы мало того, что открываетесь, так еще и заваливаетесь, — улыбнулся весело рыцарь. — Да, это будет сложнее, чем я думал… Ну, вставайте. О, Ямес, да не держите его, как женщину, это же меч!
Спустя примерно с полчаса Уильям, избитый и грязный от кувырков по лужам, сел на камень около речушки. Он тяжело дышал и грязной перчаткой смахивал пот с лица, хотя погодка была холодная. Присев рядом на камень, чуть запыхавшийся, но все же очень бодрый, сэр Рэй усмехнулся.
— Ну, со стойками поработали, уже хорошо. Но вы — непаханое поле, Уильям.
— Это какой-то ужас, я даже не смог ни разу нормально атаковать… Уделали, как мальчишку.
— Ну так сравнили, — хмыкнул капитан. — При рождении мне вложили в руку меч в буквальном смысле, и если бы я позволил вам достать меня, это было бы для меня крахом и позором!
— Вы родились в семье военных?
— Да, причем мой отец тоже был при графе капитаном гвардии, личного подразделения Тастемара, кузницы самых лучших конных всадников на самых могучих жеребцах Солрага!
— И давно вы служите графу?
— Так… Мне сейчас тридцать шесть, а пошел на службу я в возрасте двенадцати лет… Был сначала младшим помощником командира двенадцатого эскадрона. Ну, это что-то типа оруженосца по факту: портки стирать, коня чистить и прочее. А стал капитаном гвардии в возрасте тридцати лет, пройдя весь долгий путь самостоятельно… Ну почти… Считайте, что шесть лет.
— Отец вас не баловал? — улыбнулся Уильям.
— Он был очень суров, но я ему благодарен за это. А что с вашим отцом? Кем был он?
— Мой отец погиб, когда мне было десять. Он был служителем и сгорел вместе с храмом во время пожара…
— Кхм, сочувствую. А что же вы сами не служитель, уважаемый Уильям?
— Жрецов Ямеса выбирают в возрасте лет семи или десяти из самых набожных детей, обычно младших сыновей служителей, и обучают до семнадцати лет, затем они становятся жрецами. Я был младшим сыном, но не срослось, учудил, — развел руками Уильям, и его синие глаза хитро блеснули.