Астрионид исчез, снова появился начальник смены.
– А теперь главное, – сообщил он официальным тоном. – Мне поручено передать вам, пилот Тенчи, распоряжение министерства обороны. Сегодня в полдень вы должны быть в управлении космопорта и быть на связи с министерством. Подключение будет прямое, с перекличкой и с заверением под идентификатор о неразглашении, опоздания недопустимы. Сейчас вам придет документ об уведомлении, вы должны выслать ответ с идентификацией.
Через минуту Аурика приложила идентификатор к микрокомпу, подтверждая получение. Похоже, дело было серьезное, но почему еще «Черным крыльям» не разослали, если это из министерства обороны? В конце концов, они с Элиалом еще не в отставке, а «Черные крылья» только в мирное время – команда испытателей и пилотажная группа, в военное время это обычная военная часть, о которой начальство никогда не забудет.
Резкий гудок микрокомпа из-за деревенской стены ясно дал знать, что начальство не забыло. Дан нырнул в низкий вход под аморфитами, перебежал через двор и услышал, как такой же сигнал заливается в аморфите, где жил Элиал с молодой женой. Через несколько секунд Дан уже читал вызов на «Кентавр», заверенный командиром Сергиевским. Капитан Сотников был обязан явиться к восьми часам стикского времени на базовый корабль.
Дан с досадой пнул босой ногой аморфит. Вот тебе и отпуск перед отставкой! Но к матери придется все равно залететь, есть один важный вопрос, который с ней надо выяснить, но не по грависвязи. Впрочем, если не болтаться без дела и лететь как испытатель, а не избалованный малолетка, за два часа можно все успеть.
– Аурика, собирайся скорей! Я еще хочу залететь в Центр Человека!
Натянув черный комбинезон военного космофлота, Дан вывел из-за аморфита «Каравеллу» и стряхнул с нее трехдневные залежи сухой аморфитовой кожуры и сброшенной кожи линяющих многоножек. Аурика подбежала, натягивая летный шлем. Ножки в космофлотовских ботинках самого маленького размера приплясывали по утоптанному песку деревенского двора, маленькие руки порхали по застежкам шлема.
– Центр Человека – это значит, к твоей маме? Зачем? Ты меня хочешь с ней познакомить?
Ну что за вопросы? Если бы он вообще захотел связать себя семьей и устроить семейное знакомство с матерью, не делал бы этого по пути на службу! А сейчас надо соблюсти другие почти семейные церемонии. Тут уже и дед Наваил, и Вими, и Элиал – все обрались в деревенском дворе.
«Виаи, до свидания, дед! Виаи, Вими! Смотри, не опоздай, братишка!»
«Виаи, Уно Ал Даниил! Пусть ветер поддержит твои крылья! Сам не опоздай!»
К Центру Человека они с Аурикой подлетели через полчаса. С детства знакомый квадрат двухэтажных зданий, заросших со всех сторон лиловыми и розовыми аморфитами, был окружен забором и облаком плавающей в воздухе серебристой пыли нанолокатора.
– Это и есть Центр Человека? Никогда здесь не была! Документы понадобятся? – крикнула Аурика за плечом Дана, пытаясь перекричать бьющий в лицо ветер. Не отвечая, Дан послал «Каравеллу» резко вверх, делая «свечку» над облаком нанопыли, и пыль рванулась за ним в высоту. В верхней точке «свечки» Дан быстро развернул крыло, послал вниз, под пыль, и аккуратно посадил посередине двора.
– Дан, а так разве можно?
Дану можно было обойтись и вообще без пропуска, он морочил автоматику охраны и ее локаторы с детства, но сейчас у него был постоянный пропуск с правом прохода одного посетителя. Аурика вписала свои данные в память автоматической проходной, и вскоре они оказались в знакомой приемной заведующего лабораторией на первом этаже. Лаборатория предназначалась исключительно для приема заказчиков, а потому в ней не было ничего научного или засекреченного.
Матери в кабинете не было – должно быть, была в термостатном зале. Зал виднелся в неярких миражах над длинным пультом. По верхнему краю миражей плыли постоянно меняющиеся данные, а на изображениях виднелись бесконечные ряды прозрачных пластиковых мешков-термостатов, заполненных жидкостью и опутанных разноцветными шлангами. Внутри каждого мешка жил похожий на свернувшегося червячка зародыш. Одних Дан с трудом различал в толще розоватой жидкости, другие были уже почти готовы к рождению, и можно было разглядеть черты сморщенных мордашек.