Кому нужна муха
По воздуху, рассекая его крыльями и захватывая немыслимые виражи, летела муха. К ее крылу ценой титанических усилий гениального ученого был прикреплен датчик, фиксирующий все ее движения. В лаборатории движения мухи показывались на экране компьютера, ученый программировал муху-робота, а его секретарь постоянно распечатывал эти «графики», чтобы ученый мог изучать или сравнивать. Нуждался ли в этом ученый, история умалчивает. Из ящика в лаборатории эти распечатки день за днем воровала молодая женщина (вроде бы, она была уборщицей, но официального упоминания об этом ни в одном документе не зафиксировано). Сделав ксерокопии, она возвращала их обратно и спешила смыться с места преступления (пол в лаборатории чистотой не грешил, видно, уборщицу никогда никто не замечал). Дома она вешала куртку с чертежами на вешалку и шла смотреть телевизор. Оттуда их все время извлекал сосед, в свою очередь фотографировавший их на телефон. Его жена писала по ним абстрактные картины, дети плели украшения, а он сам пробовал писать музыку, пользуясь музыкальными редакторами (не помню точно, Cubase у него был или FL Studio), но получалась такая какофония, что он давно забросил эти попытки.
Женщина же, воровавшая чертежи из лаборатории, в 8 вечера выключала телевизор и мчалась в институт архитектуры, где из виражей незадачливой мухи рождались здания.
Иван во чреве кита
Всюду была вода. В океане плыла акула. В ее боку была камера, снимающая океанские глубины, а в звукоизолированном желудке сидел Иван и говорил в рацию:
— Состояние нормальное. Датчики на зубах в покое. Нет, уже активизировались. Датчики в пищеводе активизируются. Датчики в желудке бьют меня током.
— Ясно, — сказала трубка. — Через несколько часов вас выпустят, а пока уж, пожалуйста, потерпите. Осталось сделать еще несколько бесценных кадров из жизни морских глубин.
— Ладно, — сказал Иван. Он был к этому готов.
Через несколько часов к акуле подплыл катер, из него высунулась механическая рука и нажала на шишку на лбу акулы. Акула исторгла из себя Ивана и камеру, повернулась и уплыла.
— Вы молодец, Иван, — сказал репортер, когда Иван влез в катер. — Фильм про акулу-киборга снят. Конечно, вы получите свои авторские экземпляры и приглашение сниматься в следующем фильме.
— В каком следующем?! — возмутился Иван. — А зарплата?
— После следующего фильма, — устало ответили ему. — Зарплата, премия и прочее-подобное.
— Я беру месяц отпуска на кладоискательство! — заявил Иван. — Не гарантирую, что вернусь вовремя. — Никто не возражал.
А снег идет…
За оком бело и чисто. Медленно и бесшумно падает снег. Кроме снега ничего не видать и не слыхать. Снег засыпал все, не видно ни дорог, ни машин, ни домов, ни людей. Только на горизонте маячит пара-тройка небоскребов, едва выделяясь из белого снега. Снег идет уже две недели. Он уже засыпал низкие дома, магазины, машины в гаражах. Строители достраивают новые этажи к небоскребам, потому что каждый день людям приходится забираться все выше и выше. На засыпанных этажах — магазины. В них работают люди, которым уже не важна прибыль. Какая тут прибыль? Зачем сейчас деньги? Снег достиг уровня ста метров — и закончился. Ни одной жертвы, ни одного выбитого окна в многоэтажках. Обычные жилые дома приказали долго жить, как и ржавые останки машин по всему городу. И повсюду небоскребы. Как напоминание. Люди спустились на нижние этажи, но не стали покупать машин. Они строят вертолеты, чтобы не пострадать так еще раз. И они не шутят с природой. Даже мусора не выбрасывают (а точнее, еще разгребают те завалы, которые обнаружились, когда снег растаял).
Отщепенцы
С тех пор, как все страны приняли решение объединиться, столицей мира стал Нью-Йорк, и в нем прошло два Международных Конгресса. На первом обговорили все законы, договоренности и условности, после чего мир вступил в новый век — век свободы от иллюзий (таких как мораль, нравственность, человечность, добро и зло) и бесконечного карьерного роста. Казалось бы, все должны были быть довольны и счастливы, ведь был достигнут Идеал, каким его мнил почти весь мир.
Вот именно, что почти. Даже в эту эпоху благоденствия находились люди, заявлявшие, что новый уклад жизни — полное дерьмо и что они так жить не будут. Им немедленно предложили смыться на Луну и не засорять собой идеальный мир. Что они с превеликим удовольствием и проделали, прихватив с собой максимум памятников искусства (их свободное от иллюзий человечество отдало с радостью), а также необходимые достижения технического прогресса (которые им отдали лишь по причине большого желания спровадить «отщепенцев» куда подальше).