Митрополит Филарет Белорусский писал, как на западной границе республики один священник в письме пожаловался Жукову, что немцы, отступая, разорили храм и колокола увезли. Жуков тогда вел наступление на Берлин. Вскоре в белорусское село железной дорогой был доставлен вагон колоколов и при них взвод солдат для наладки. Тайна его гения и неукротимости была в глубокой вере в свое предназначение как представителя всего народа — от малышей до стариков, как их ратоборца, будто он чувствовал каждый миг их взгляд на себе. Отсюда и бессонность, и жестокость, и неистребимая ненависть к фальши.
В этом офицере каждый отмечал особенно близкие ему черты. Среди духовенства устойчиво бытует убеждение, что Жуков всю войну возил с собой в машине образ Казанской божьей матери — самой «боевой» и военной иконы. Объясняется это многими причинами и тем, что эта икона участвовала во всех важных битвах и вдохновляла ратников при изгнании интервентов из России в 1612 году. И тем, что Жуков сложился как личность и воин еще в царской армии, где он был удостоен Георгиевских крестов. А когда я спросил у знакомого архимандрита, как можно убедиться в правдивости этого факта, он заметил мягко, что такие поступки не протоколируют и это вопрос не знания, а веры.
Вряд ли кто сделал больше Жукова в истории для спасения своей страны, и никто не был в нашей истории так замалчиваем. Обаяния и мощи этой натуры боятся и сейчас, ведь оп восторжествовал, когда все цепенели от ужаса. Жуков на Параде Победы восторжествовал над Сталиным уже всенародно. Верховный, надо воздать ему должное, не потому сам не принял Парад, что был стар для седла. Сценарий другой нашелся бы — с легковой машиной. Нет, Сталин понял лучше всех, какая сила оказалась выше его и Гитлера, не говоря уже о такой мелкоте, как Троцкий и компания, — этой силе он посвятил тост. Сталин понял, говоря языком сказания о Куликовской битве, что «и престало время у татар, и наступило время русских».
Прямота — вот тайна непобедимости Жукова и всенародной привязанности к нему. В детстве каждый из нас прикоснулся к этой молве, из которой когда-то рождались былины. Отечественную войну 1812 года Наполеон называл «русской войной». Позже Великую Отечественную нацисты именовали «русской кампанией». Эти же названия замелькают в зарубежных изданиях о двух войнах, ставших вехами в истории не только нашей страны, но и всего человечества. Они, эти названия, умаляют значение жертв и битв и стоят в том же лживом ряду, что и «генерал Мороз». Что же это за войны, в которых были разгромлены лучшие в мире армии столетий — каждая навек?
Слово «прямой» в русской речи издревле означало «честный», «ясный», «праведный», «народный». Потому выдающийся поэт Николай Языков в стихотворении, которое единственное, по свидетельству Гоголя, заставило Пушкина плакать, Пушкина, который говорил о себе: «Суровый славянин, я слез не проливал, но понимаю их», — в этом стихотворении-песне о судьбе Москвы и России в 1812 году назвал Отечественную войну «пряморусской войной».
Война с фашизмом в еще большей степени стала Пряморусской войной, ибо «союз нерушимый республик свободных» возглавил русский народ по праву святой жертвенности: среди всех павших «за други своя» в этой войне две трети были дети России.
Тот же Батюшков, которого нет в детской «Родной речи», а вместо него пестициды застойной поры, говорил, как бы открывая тайну Жуковской поступи: «Ничто не дает такой силы уму, сердцу, душе, как беспрестанная честность» — и добавлял: «Честность есть прямая линия». Стало быть, Жуков был храбрее, умнее и добрее соперников потому, что был честнее их всех.
На Параде Победы незримо присутствовали все павшие в битвах и все поколения погибших за Россию. Жуков был не одинок, перед ним были сводные полки его братьев по оружию. На трибунах молодые наркомы Победы — Дмитрий Устинов, Вячеслав Малышев, Борис Ванников, Петр Паршин. Рядом дружина пытливых изобретателей — на поле брани русский ум не уступил германскому гению — творцы оружия Духовы, Дегтяревы, Шпитальные, Федоровы, Грабины, Токаревы, Туполевы, Лавочкины, Котины, и из них ведь не один только Ильюшин — тринадцатый ребенок в крестьянской семье, почти все они «деревенщики», такие же крестьянские дети, как две трети офицеров русской армии 1917 года. Нынешний заместитель Министра обороны Иван Третьяк, Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, пожалуй, единственный из кадровых военных, удостоившийся во время войны назначения немцами награды за его голову, пишет, что в Сибирской дивизии, где он, кстати, двадцатилетним командовал полком, сибиряки-гвардейцы называли друг друга не иначе как крестьяне. Нередко можно было услышать: «Тяжело сегодня будет нашим крестьянам». Но самым крылатым и самым любимым выражением сибиряков было: «Крестьяне могут все!»