- Ироды! - закричал кто-то. - Шкуру свою спасаете!
- Что вы, братцы, что вы! - вмешался Пиль. - Ради вас стараемся... и осекся: показалось Пилю, что стоит перед ним тот самый солдат со злыми глазами.
- Предатели! Бей предателей! - понеслись солдатские возгласы.
- Стой, стой, братцы! - только и успел сказать князь Козловский.
Навалились солдаты, бросили послов на землю, стали бить сапогами и прикладами.
Вспомнил еще раз Пиль старую цыганку, дернулся и замер. Охал и стонал, хватаясь за пробитую голову, князь Козловский.
А кругом разносилось:
- Не сдадимся шведам!
- Не отступим!
- Животы положим, а со стыдом не уйдем!
"УЧЕНИКИ ВЫУЧАТСЯ И ОТБЛАГОДАРЯТ СВОИХ УЧИТЕЛЕЙ"
Солдаты готовились к новому бою. Однако генералы решили по-своему. В новый бой русская армия не вступила. Генералы договорились с королем Карлом о почетном отступлении.
Ночью через Нарову стали наводиться мосты. Затем рота за ротой русские войска принялись переходить на правый ее берег. Переправу охраняли Преображенский и Семеновский полки. С барабанным боем, с распущенными знаменами они последними перешли Нарову.
Весть о поражении русских войск застала Петра в Новгороде. Загнав лошадь, к царю примчался всадник.
- Что там? - спросил Петр.
- Конфузия, государь! - только и ответил прибывший.
Подошел Меншиков. Узнав о поражении русской армии, побледнел, стал причитать:
- Что же теперь? Как же оно будет!
- Цыц! - огрызнулся Петр.
- Святая богородица, да за что же ты нас, - не унимался Меншиков.
- Да умолкни ты, дурья башка! - закричал Петр. - От битья железо крепнет, человек мужает. Радуйся, дурак, науке. Чай, не первый раз со шведами бьемся. Дел-то посмотри сколько. Малому ли война научила? Эхма, только работай! Заводы строй, пушки лей, армия поди регулярная нужна, офицеры свои, генералы. Отстала Русь. Страна большая, а порядку мало. Попомни: ученики выучатся и отблагодарят своих учителей.
Глава вторая
РАДУЙСЯ МАЛОМУ, ТОГДА И БОЛЬШОЕ ПРИДЕТ
"ГОСУДАРЬ, ДОЗВОЛЬ МОЛВИТЬ"
Зима. Мороз. Ветер.
По завьюженной дороге несется резной возок. Подбрасывает седока на ухабах.
Разлетается из-под лошадиных копыт белыми лепешками снег.
Петр мчится в Тулу, едет на оружейный завод к Никите Демидову.
Демидова Петр знал давно, еще с той поры, когда Никита был простым кузнецом. Бывало, приведут дела Петра в Тулу, зайдет он к Демидову, скажет: "Поучи-ка, Демидыч, железному ремеслу".
Наденет Никита фартук, вытащит клещами из горна кусок раскаленного железа. Стучит Демидов по железу молотком, указывает Петру, куда бить. У Петра в руках молот. Развернется Петр, по указанному месту - бух! Только искры летят в стороны.
- Так его, так! - приговаривает Демидов.
А чуть царь оплошает, закричит Никита:
- У, косорукий!
Потом уже скажет:
- Ты, государь, не гневайся. Ремесло - оно крик любит. Тут без крику - что без рук.
- Ладно уж, - ответит Петр.
И вот царь опять в Туле. "Неспроста, - думает Демидов. - Ой, неспроста царь пожаловал".
Так и есть.
- Никита Демидович, - говорит Петр, - про Нарву слыхал?
Не знает, что и сказать Демидов. Скажешь еще не так, только прогневаешь царя. А как же про Нарву не слыхать, когда все кругом шепчутся: мол, наломали нашему шведы бока.
Молчит Демидов, соображает, что бы ответить.
- Да ты не хитри, не хитри, - говорит Петр.
- Слыхал, - произносит Демидов.
- Вот так-то, - отвечает Петр. - Пушки нужны, Демидыч. Понимаешь, пушки.
- Как же не понять, государь.
- Да ведь много пушек надобно, - говорит Петр.
- Понятно, Петр Алексеевич. Только заводы-то наши, тульские, хилы. Железа нет. Леса нет. Слезы, а не заводы.
Петр и Демидов молчат. Петр сидит на резной лавке, смотрит в окно на заводской двор. Там в рваных армяках и стоптанных лаптях двое мужиков тащат осиновое бревно.
- Вот оно, наше тульское раздолье, - говорит Демидов. - По бревнышку, по бревнышку, как нищие побираемся. - А потом наклонился к Петру и заговорил тихо, вкрадчиво: - Государь, дозволь молвить.
Петр встрепенулся, посмотрел на Демидова, произнес:
- Сказывай.
- Тут ездили мои людишки, - проговорил Демидов, - на Урал. И я, государь, ездил. Вот где железа! А леса, леса-то - что тебе море-океан, конца-краю не видно. Вот где, государь, заводы ставить. Оно сразу тебе и пушки, и бомбы, и ружья, и всякая другая надобность.
- Урал, говоришь? - переспросил Петр.
- Он самый, - ответил Демидов.
- Слыхал про Урал, да ведь далеко, Демидыч, на краю земли. Пока заводы построишь, ого-го сколько времени пройдет!
- Ничего, государь, ничего, - убежденно заговорил Демидов. - Дороги проложим, реки есть. Что там даль - желание было бы. А что долго, так, чай, не один день живем. Глядишь, годка через два и уральский чугун, и уральские пушки - все будет.
Смотрит Петр на Демидова, понимает, что у Никиты думка давно об Урале. Не сводит глаз и Демидов с Петра, ждет царского слова.
- Ладно, Никита Демидович, - наконец произносит Петр, - быть по-твоему, отпишу указ, поедешь на Урал. Получишь денег из казны, людишек получишь - и с богом. Да смотри у меня. Знай, нет сейчас в государстве иных дел, чтоб важнее горнорудных были. Памятуй. Подведешь - не пожалею.
Через месяц, забрав лучших рудокопных и оружейных мастеров, Демидов уехал на Урал.
А Петр за это время успел послать людей и в Брянск, и в Липецк, и в другие города. Во многих местах на Руси Петр наказал добывать железо и строить заводы.
КОЛОКОЛА
- Данилыч, - вскоре после Нарвы сказал Петр Меншикову, - с церквей колокола снимать будем.
У Меншикова от удивления глаза на лоб.
- Что уставился? - крикнул на него Петр. - Медь нужна, чугун надобен, колокола на пушки лить будем. На пушки, понял?
- Правильно, государь, правильно, - стал поддакивать Меншиков, а сам понять не может, шутит царь или говорит правду.
Петр не шутил. Вскоре по разным местам разъехались солдаты выполнять царский приказ.