Глава шестнадцатая. Граница
Бондс, юго-западный округ Ребелиума, подгорная деревня
Лейтенант Марлин Джонс получила временную амнистию. Правда Робин еще долго допрашивала ее, прижав к полу, пока уже не вмешался Алекс, осторожно заметив, что можно и присесть за стол, где будет куда удобней. Пистолет перекочевал к нему. На всякий случай. Уже всем было очевидно, что Марлин не представляла угрозы. Пистолет был изъят скорее от Робин, чем от лейтенанта, которая в порыве могла и погорячиться.
Допрос много не принес. Марлин оказалась немногословна, а то, что говорила все уже услышали раньше. Она из тайной организации и ей велено перенаправить Робин в штаб. Об отце Блэк конкретных ответов тоже не последовало. Марлин сказала лишь одно: если Робин хочет ответов, то должна отправиться с ней.
Единственное, что удалось выяснить — Робин далеко не единственная. Оппозиционные активисты вербовали тысячи людей по всему Ребелиуму. Они же и доставляли послания. По каким критериям проходил отбор и каким образом все это проворачивалось не разглашалось. Ни один повстанец не знал всего. Кроме, конечно, высшего управления. Так, во всяком случае, сказала Марлин. Это с одной стороны разумно, на случай если кого-то попытаются допросить, с другой же...
Долгий разговор свел к единому знаменателю — завтра нужно выдвигаться. Марлин подготовит все необходимое и сопроводит их до назначенного места. Причем Алекса брать с собой у нее в планах не было, так как говоря грубым языком, он никому не сдался даже даром. И тут встала проблема, потому что Хантер глубоко плевал на приказы. Одну Робин он не отпустит и будет ее сопровождать, хочет того Марлин или нет.
Робин это льстило. Даже более того, она сама не хотела расставаться с Алексом, так что утром следующего дня небольшой отряд покинул деревню. Перед этим у Марлин состоялся долгий разговор с Марти и Паулой за закрытыми дверями. О чем он был уже никто никогда не узнает, но те заметно поуспокоились. Когда Алекс прощался с ними, они, по меньшей мере, были менее дерганные. Марти даже пожелал им удачи. Марлин Джонс умела отыскать нужные слова.
Трио выдвинулось в путь, но в отличие от группы Эрики им не нужно было метаться через дома и оживленные улицы. Им повезло больше: дорога пролегала через горные холмы. Правда, поход должен был занять почти сутки, но Робин, привыкшей к подобному, это не пугало.
Зато снова движение, что не могло не радовать. Правда присутствие Марлин, которая едва ли не с начала пути начала любезничать с Алексом, мало радовало. Интересно, она забыла, что совсем недавно угрожала подстрелить его?
Первые пару часов Робин скрипя зубами шла впереди, стараясь не слушать мурлыкание лейтенанта. Робин была далеко не дурой и понимала, что Джонс играла. И играла не с Алексом, а с ней. Нарочно ее раззадоривала. Как-то у них дружба не заладилась. Наверное, не стоило валять ее по полу. Тут любой бы обозлился.
Правда Хантер тоже не вчера родился и хорошо чувствовал молчаливые бабские перестрелки. И что ценно, на очередной из заковыристых монологов Марлин ответил предельно сухо и, ускорив ход, догнал Робин, ясно давая понять, что с него достаточно пустой болтовни.
Часов через пять был сделан первый привал. Жара стояла неимоверная, а тут они удачно наткнулись на речушку. Там же и решили притормозить. Быстро перекусив, Робин откололась от группы. Разувшись и подвернув штанины по щиколотку, она спустилась к песчаному берегу, уселась и окунула ноги в воду.
Как же прекрасно! Так и хотелось нырнуть с головой, чтобы освежиться. Правда, какая разница? Вынырнешь и через пять минут опять взмокнешь. От ее футболки и так уже пахло далеко не женским потом. Надо где-то раздобыть новую одежду, на смену. Не вечность же ходить в одном и том же.
— Можно присоединиться? — послышался позади голос Алекса.
— На здоровье. Неужели Марлин так легко тебя отпустила?
— Даже слова не сказала. А должна была? — Алекс плюхнулся рядом, и устало помахал на потное лицо. — Пекло стоит жуткое.
— Вечером начнется гроза.
— Думаешь?
— Слишком душно. Будет дождь.
— Было бы неплохо, — Хантер искоса наблюдал, как Блэк барахтала ногами. Казалось, занимательней этого для нее ничего не было. Даже не поднимала головы. — Соболезную.