Сон. К которому можно относиться по-разному. Можно, как к кошмару. Столько пережитого страха хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Дважды. Нет, трижды я была на волосок от гибели. Избежала вероятности быть изнасилованной в постели наместника, а быть может, и более страшной участи еще там, на мосту. А можно бы и оставить в памяти только чувства волчицы к черному. Раз уж мне-человеку суждено получить от физической близости только боль, хоть так почувствовала себя женщиной. А что если наплевать на выполнение чужого желания? Все равно возвращение домой не принесет ничего, кроме вечного одиночества. Застрять бы вот в этом образе волчицы и быть счастливой рядом с черным. Говорят, волки моногамны.
Треклятый демон не учел подобного хода событий? Или его взгляд уже тогда обещал мне именно такой поворот?
Глава 12.
Наверное, я так бы и уснула, свернувшись калачиком на мягком, но от того не менее холодном ковре из мха, если бы не осторожные шаги рядом. И это не были шаги зверя. Это была пусть и осторожная, но поступь уверенного в себе мужчины.
Пустой лес. Если не считать того черного волка, я за те несколько часов, что здесь провела, не встретила даже муравья. И в этом пустом лесу рядом со мной мужчина. Тошнота подкатила вязким комом. Сердце, едва сбавив ритм, опять перешло в режим барабанной дроби. Боже милостивый, пусть он пройдет мимо! Я осторожно повернула голову в сторону так испугавших меня звуков. Мужчина стоял достаточно далеко, подобное обычно помогало мне справиться с начинающейся паникой. Но облегчения это открытие мне не принесло. Он был голым. Полностью. Абсолютно. Моя фобия зависла. С одной стороны расстояние было пока не настолько близким, чтобы начать паническую атаку. С другой — новые вводные: мужчина не одет. Привык к одиночеству? До такой степени, что ходит по лесу голышом? Пока я решала, разрешать ли панике развиваться дальше, не отводила глаз от его лица, словно пытаясь прочесть по нему, что входит в планы этого человека. Опускать глаза было страшно, так же как, и терять мужчину из виду. Заметив меня, он сначала с удивлением смотрел в мою сторону, а потом явно смутился. Сначала резко дернул на себя ветку ближайшего куста в попытке прикрыться. Потом шагнул за ближайшее дерево.
Я снова закрыла глаза и превратилась в одно большое ухо. В попытке уловить малейшие звуки приближающихся шагов. И сейчас встреча со зверем пугала меня меньше. Но тишину и привычный гул леса снова ничего не нарушало. Он что? Исчез тем же путем, что и демон из моего чуланчика? Это магия такая?
Усталость снова взяла свое. Тишина убаюкивала, уводила страхи прочь. Нет, я не чувствовала себя в полной безопасности, но сопротивляться сну уже не могла. Просто усталость, и физическая, и моральная, вымотали настолько, что сил на это сопротивление не осталось. И я сдалась.
Легкое касание сквозь ткань заставило меня вздрогнуть всем телом и дернуться в бесполезной попытке отдалиться от объекта опасности. Не знаю, что мужчина увидел в моих глазах, но его взгляд похолодел от любопытно-заинтересованного до презрительно-уничижительного.
— Я так тебе противен? Или настолько страшен? — Он был полностью одет. Это сколько же прошло времени, что… Но с другой стороны — магия же.
Ответить я уже не могла. Спазм перекрыл возможность издавать любые звуки. Перед глазами плыло, дышать становилось все труднее. От страха забыла все наставления психолога, с которым общалась в родном Питере, когда искала способ побороть прогрессирующую фобию. Дыхание перешло в хрип. Сознание померкло.
Очнулась в темном похожем на берлогу помещении. Мое бессознательное тело явно довольно заботливо подняли с холодной земли и перенесли на довольно удобную лежанку. Свет с трудом проникал в это подобие комнаты через маленькое окно, затянутое куском не то ткани, не то какой-то полупрозрачной пленки. Или уже просто вечереет? Освещения было недостаточно, чтобы разглядеть хоть что-то, но по ощущениям следов прикосновений на коже не было. Сняли только туфельки. Легкие и удобные, пришедшие на смену грубым тапкам на деревянной подошве тогда же, вместе со сменой платья. Драное платье было все еще на месте. А сверху меня заботливо прикрыли легким покрывалом. От мысли, что здесь я в компании все того же сердитого голого мужика, желудок сжался в попытке выбросить содержимое наружу. Но тут же разочарованно притих. Выбрасывать было нечего. Во рту с утра не было и маковой росинки. Хотя я не уверена, что тот оставшийся почти нетронутым завтрак был сегодня утром.