И тут картинка сменилась, приятно погружая в детские воспоминания. Вот она, совсем маленькая, идет по длинной-предлинной дороге. Родители держат её за руки, а посреди дороги, разлеглась огромная лужа. “Ну, прыгай” - слышит голос отца. И в следующую секунду маленькая Иринушка взлетает в воздух, перебирая ногами. А на асфальте темный силуэт забавно повторяет все её движения. “Что это？” - спрашивает девочка. “Твоя тень.” - отвечает мама.
Глаза увлажнились, и снова она оказалась у стен лазурного замка.
- Когда ты впервые повстречала Тень？” - голос клиентки вырвал Ирину из плена наваждений.
Ирина моргнула, видение тотчас пропало, а глаза Рудольфа уже не выглядели такими привлекательными, как несколько секунд назад.
- Что это вы тут устроили? - Раздался над головой голос Надежды Петровны. - Ирочка, тебе плохо? Сейчас таблеточку дам, а Вы Изольда Калистратовна шли бы домой, вместе с другом своим.
- С тенью я встретилась, когда солнце осветило меня со спины, - выдавила из себя детские воспоминания Ирина, - так она и оказалась передо мной.
- Как?
- Изольда, идите, видите, врача Ирине надо вызвать. Головные боли в нашем возрасте вещь опасная, - приговаривала Надежда Петровна, выпроваживая клиентку с ее другом из ателье, - потом позвоните, недельки через две, и запишитесь, а сейчас всё, всё, идите домой.
4
4 Звонок в дверь .
Звонок в дверь вывел меня из состояния задумчивости.
Надежда Петровна подвезла меня до дома, и теперь мы сидели с ней на кухне и вновь и вновь “прокручивали” случившееся в ателье событие. Не находя объяснения поведению моей клиентки.
Звонок повторился. Я пошла открывать.
- Иринка, я козёл.
На пороге стоял мой благоверный, хотя, нет, какой там благоверный? Изменщик коварный! Стоит гад такой, с букетом аляпистых цветов и, как мне показалось, гаденькой улыбочкой.
- И?
- Я всё осознал, понимаю, как тебе было трудно.
- И?
Я не посторонилась, чтобы впустить бывшего мужа в квартиру. Его улыбка из гаденькой мягко перетекла в заискивающую.
- Я понял, что могу потерять тебя из-за минутной слабости.
За дверью соседской квартиры зашаркали шаги и остановились возле глазка. Игорь покосился на дверь соседки, потом кивнул мне, мол впускай, родная.
- И? - Я не переменила позы.
- Что и-и?
- То, что ты козёл мне и без того известно. Было ли мне трудно без тебя? Вопрос. А то, что ты потерял меня из-за, - я красноречиво опустила глаза на низ его живота, - это тоже факт. Все вещи, не принадлежащие мне, я отвезла Алефтине Фёдоровне.
- Ты отвезла мои вещи маме?!
Я выдержала секундную паузу, глубоко вздохнула и повторила.
- Все вещи, не принадлежащие мне, я отвезла Алефтине Фёдоровне. Замки, как видишь уже сменила, детей и общего имущества у нас с тобой нет. А на развод я уже подала. Хочешь ещё что-то спросить? Ах, да, машина. Оставь себе.
Его лицо, такое приторно-слащавое, вдруг исказила гримаса злости, ненависти и не знаю каких ещё ужасных чувств. От страха я хлопнула дверью перед самым его носом.
- Ирка открой! Открой сука! Я ещё не договорил!
Он колотил в дверь сперва кулаками, затем ногами, выкрикивал различные ругательства в мой адрес, а я стояла, прислонившись к косяку и только смахивала слёзы, так некстати навернувшиеся на глаза.
Из кухни вышла Надежда Петровна.
- Пойдём, пойдём, скоро он или сам успокоится, или соседи полицию вызовут. Ты молодец. Вот честно, не ожидала от тебя такой стойкости. Ну, что ты расплакалась? Он тебе боль причинил, ты ему ответила. Пройдёт время, страсти поутихнут, помиритесь и опять заживёте…
- Не хочу я, Надежда Петровна, не хочу. Может к маме поехать?
- И то дело! Отпуск возьми и поезжай. Уж года три, как не виделись? Если денег нет, то я одолжу.
- Нет, с деньгами всё в порядке, но у меня же заказы недоделанные остаются, да и Изольдино платье…
- Нашла о ком печалиться. Да после того, как она с тем мерзавцем тебя чуть не угрохали, я вообще знать ее не желаю! А платье, да и другие твои заказы, девочки дошьют. Не переломятся.
***
Пол ночи мы просидели на кухне, попивая коньячок и закусывая его картошкой по-деревенски, да маринованными огурчиками. Другой закуски у меня не нашлось, а в магазин бежать не хотелось.
- Знаешь, я ведь там, в смерти-то своей клинической ничего не видела, - Надежду Петровну, вдруг, как прорвало, она заговорила о самом страшном моменте своей жизни, - многие в туннелях летают, свет видят, или голоса разные слышат, я же ничего такого… Четыре минуты меня не было… Потом врачи вернули… Думала - зачем? Ни мужа, ни детей, сама детдомовская… Знаешь, всякие же мысли в голову лезут и не догадаться кто их тебе нашептывает - ангел или бес бессовестный. А потом чуйка у меня развилась. Не знаю, как и назвать это. Будто понимаю у кого кошки на душе скребут. Вот ты, когда на работу не вышла, я же места себе не находила. А потом успокоилась, вроде как почувствовала, что с тобой ничего плохого не случилось. А потом снова…