Только вместо Игорька, меня подняли всё те же тётки. В шесть рук сначала освободили меня от ночнушки, затем помыли, обтёрли и стали водружать на меня сто одёжек и все без застёжек. Вернее без пуговичек, а на шнуровке.
“Ах, Алехино, Алехино!
Нужно быть смешным для всех!
Алехино, Алехино,
Есть одна награда - смех.”
Напевала я про себя всё это время, и хоть мой муженёк не был похож на клоуна, скорее наоборот, настоящий борец с весельем. Только имя по звучанию немного совпадало.
7
7
Когда все верёвочки на моей одежде были завязаны, а кровать накрыли тяжелым покрывалом, в комнату вошел пасынок.
- Отец сказал, чтобы я сопроводил матушку на прогулку. Просил показать наш парк, ответить на вопросы, если они возникнут, вообщем проявить галантность и гостеприимство. Отказать отцу я не могу, поэтому прошу Вас следовать за мной. - Он картинно поклонился.
- Гулять, так гулять. Только позавтракать не мешало бы…
- Хорошо, я подожду Вас матушка, в гостиной.
Мы спускались по широкой мраморной лестнице, такие я видела только во дворцах, и в фильмах про красивую жизнь. Мне, выросшей в маленьком городишке, в хрущевке, всегда казалось непозволительной роскошью возводить подобные дворцы, когда народ, строящий их голодает.
Всю жизнь мне приходится вкалывать, пусть труд портнихи и не считается тяжелым, но кто может оценить напряженность этого труда, когда приходится общаться с такими клиентками, как “дорогая” моему сердцу Изольда, у которой столько гонору и немыслимых претензий, что хоть волком вой.
Да и муженёк мой новобрачный тоже подлил масла в огонь - “сразу видно, что низкого сословия”. Да, не могу похвастать, как сейчас принято высоким происхождением - из рабоче-крестьянской семьи, и застала ещё социалистическое детство с лозунгами и призывами к справедливой жизни - всем всё поровну.
Видимо детский настрой на всеобщее равенство и братство укрепился во мне так прочно, что классовая ненависть буквально вырывалась из меня. Вместо того, чтобы любоваться произведением неведомого зодчего, построившего такой потрясающий дворец, я шла и подсчитывала трудозатраты, сопереживала строителям, каменщикам, плотникам и прочим маленьким людям, которые в поте лица возводили, украшали сей чертог, расплачиваясь годами жизни и собственным здоровьем…
- Матушка, что с Вами?
- А что со мной? - Гордо вскинулась я, в истеричной попытке встать на защиту трудового народа.
- На Вас лёг черный туман. О чём Вы сейчас думали?
- О сотнях загубленных жизнях, - мне стало не по себе, какой-то чёрный туман, он действительно плавал перед моими глазами.
- Чьих жизнях?
- Строителей, что возводили этот дворец, - пролепетала я, с ужасом обозревая тёмные завихрения, что кружились вокруг нас.
- А почему с такой злостью? Замок принадлежит нашей семье уже не одну сотню лет. Сейчас даже расспросить некого о загубленных душах, да и вряд ли строители стали бы расплачиваться своими жизнями. В те времена постройка такого укрепления была более чем обоснована, конечно, внутреннее убранство много раз менялось и сейчас замок изнутри, действительно больше напоминает дворец, но это от того, что времена другие. С враждебными расами давно покончено, теперь только интриги власть имущих могут вызывать раздражение и таить в себе некую опасность. Нет, конечно и разбойники попадаются, любители быстрой наживы, но здесь Вы в безопасности.
Хороший мальчик, он всё говорил, говорил, успокаивал меня, что-то рассказывал… Почти не прислушиваясь к его болтовне я постепенно утихомирилась, недоумевая, что же на меня нашло? Отчего злость и раздражение вдруг захватило мозг? Я огляделась. Вряд-ли люди, обреченные на муки, стали бы создавать такую красоту. Ведь я всю жизнь была твёрдо убеждена, что красивая вещь, чем бы она не была, может воплотиться лишь с любовью. Далеко за примером и ходить не надо. Если у меня по какой-то причине случается плохое настроение, то нить рвётся или запутывается постоянно, а уж если работа с заказчиком строится на недоброжелательной волне, то и платье выйдет средненькое, не смотря ни на потрясающий фасон, ни на стоимость самого материала.