— Вы снова беременны.
Миссис Эймз отвела глаза, щеки у нее покраснели.
— Я люблю мужа, миссис Меткалф. И не могу ему отказать.
— Вам и не нужно ему отказывать. Существуют способы предохранения!
— Я буду вам очень благодарна, если вы расскажете мне о них. Этот малыш должен быть последним!
— Потом мы поговорим об этом. За Джимом я вернусь.
По дороге мальчик не проронил ни звука. Он сидел рядом с Джулией, крепко сжав губы. Худенькое лицо было строгим и серьезным. Больную ногу держал вытянутой вперед.
Когда подъехали к дому, Джулия облегченно вздохнула, не увидев поблизости Гилберта. Из сарая вышел Мосси.
— Ой, только посмотрите, это ведь Джим Эймз, — радостно сказал конюх.
— Нога Джима все еще воспалена, — сказала Джулия. — Мосси, ты сможешь отнести мальчика в хирургическую?
— Конечно, Джима я отнесу куда угодно?
Мосси взял Джима на руки, легонько подбросил повыше.
— Если бы нужно было резать меня, я доверился бы только миссис Меткалф. Она и мухи не обидит!
Джулия, тем временем, поднялась в комнату Эдварда, застелила чистыми простынями широченную кровать. Неожиданно она вспомнила, как весело насвистывал Гиб, когда прибирал в доме. На глаза снова набежали слезы. Каждый раз, когда она вспоминала о том, что сообщил ей Гарлан, на нее накатывала волна отчаяния и безысходности.
Джулия спустилась в хирургическую. Джимми сидел на операционном столе. Мосси весело рассказывал мальчику историю Гиба, как поезд переезжал через мост. Джулия старалась не слушать. Было невыносимо тяжело вспоминать то волшебное утро, когда Гиб впервые очаровал ее.
— Гиб починил ставни, — сообщил Мосси. — Он просил передать, что будет на «Змеиной Скале». И вернется не раньше, чем в субботу.
Джулия вспомнила о данном Гарлану обещании.
— Мосси, я хочу, чтобы ты кое-что отнес в полицейский участок. Сейчас мы разберемся с Джимом, а потом ты сходишь в город.
Мальчик смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Джулия ободряюще улыбнулась ему.
— Ну, давай поговорим о том, что будем делать с твоей ногой…
Гилберт вынес из домика Диггера весь ненужный хлам — покрывшиеся плесенью одеяла, газеты десятилетней давности, сгнившие смердящие шкуры, старые носки, лопаты с отломанными черенками. В хижине он обнаружил несколько вещей Мэри, отложил их в сторону, чтобы потом отдать Сарабет. Смахнул висевшую повсюду паутину, вымел дохлых тараканов, вставил в рамы стекла и почистил железную плиту. Развел перед хижиной костер и сжег хлам.
Закончив уборку, осмотрел стол, стулья, которые было преждевременно называть хламом. И решил, что здесь еще очень даже можно жить. Стало даже по-домашнему уютно. Уборку в доме можно сравнить с разработкой жилы: человек чувствует себя хозяином. Может, потому Гилберт и чувствует себя в доме Джулии, словно в своем собственном. После уборки он словно бы стал частью дома!
— Когда ты собираешься начинать разработки? — нетерпеливо спросил Ролли.
— Как только запасусь необходимым продовольствием.
Гилберт никогда не видел Ролли таким взбудораженным. Два дня старик ходил за ним по пятам в конфедератской шинели, с развевающейся по ветру бородой и комментировал каждый его шаг. Скорее всего, старик просто устал от одиночества. А смерть Диггера была для него невосполнимой утратой.
— Я собираюсь нанять Отиса Чепмена, — сообщил Гилберт. — Он моет золото на старой Виски с тех пор, как компания отправила его с Богом, рассчитав.
— В самом деле? — Ролли озадаченно почесал подбородок.
— Да. Это так.
— Отис работал в компании и дробильщиком, и проходчиком… И крепи устанавливал. Не понимаю, почему увольняют таких работников, как Отис?
— У него теперь есть дом в ущелье. А совсем недавно родился сын.
— Ну ты подумай! — восхищенно сказал старик.
Вспомнив о Гилберте Чепмене, молодой человек уже не представлял, как теперь выглядит малыш! Может быть, сегодня заехать к Чепменам, навестить своего тезку?..
Гилберт ехал по дороге. Солнце садилось за горизонт. Холмы и горы купались в теплом вечернем свете. Подъезжая к Даблтри Галч, он прислушивался к рокоту воды в реке и пению птиц в кустарнике. Молодой человек думал о Гилберте Чепмене. Мальчику придется расти здесь, в тени величественных гор. Подрастая, он узнает эту землю и полюбит ее дикую природу. Он будет охотиться на кроликов и куропаток, забираться высоко в горы, чтобы посмотреть на пуму или медведя. Почему-то было приятно думать об этом. Взрослея на этой богатой земле, имея таких замечательных, трудолюбивых родителей, мальчик должен будет вырасти честным и Добрым.
Подъезжая к домику, Гилберт услышал стук топора. Он спешился и пошел на задний двор. Мистер Чепмен колол дрова. Худой, как щепка, но крепкий и гибкий, с широкими размашистыми движениями. Ролли сказал, что Чепмен очень простой и хороший человек. Он знает, как обращаться с дробилкой, как закладывать взрывчатку. Помолчав немного, Гилберт поздоровался.
— Добрый вечер, мистер Чепмен!
Отис поднял голову.
— О, мистер Бут, — губы и усы расплылись в широкой, радостной улыбке. — С вашей стороны было очень любезно заехать к нам.
Он бросил в поленницу несколько чурок, достал из кармана носовой платок и вытер ладони.
— Вы заехали посмотреть на малыша? — спросил он.
— Я бы не возражал, — согласился немного смущенный Гилберт.
— Вера будет очень рада.
Гилберт направился вслед за Отисом к дому. Прежде, чем войти, мужчины старательно вытерли ноги. В домике было тепло — топилась плита, слегка попахивало дымом. Гилберт почувствовал, что сильно проголодался.