Джулия вздрогнула при этих словах.
— Хэриет, пожалуйста, говори потише. У меня наверху Джим Эймз.
Хэриет пристально посмотрела на Джулию через пенсне. После столкновения из-за Гилберта Бута в гостиной Луизы Уиливер, она стала относиться к Джулии довольно прохладно, если не враждебно.
— «Нью-Гейти», — продолжала Хэриет более спокойно, — также доставляет нам много хлопот из-за виски и карточных игр. Но, по крайней мере, там не играют в «Фараона» и не держат женщин легкого поведения!
— «Бон Тон» на Мейн-Стрит достаточно выгоден для нашего бизнеса, — отозвалась Рената Блюм. — Думаю, против его закрытия будут возражать все владельцы магазинов…
— Деньги, — процедила Хэриет сквозь зубы, — это все, о чем можете думать вы, владельцы магазинов!
Рената удивленно приподняла черные тонко очерченные брови.
— Послушай, Хэриет, мы, как и все, заботимся о процветании города и хотим помочь избавиться от социальных пороков! Но мистер Петти — хороший сосед, хотя иногда попивает виски, сидя у входа в салун.
Аморальный облик Делвуда, пьющего виски на улице, послужил поводом для бурной перебранки между Хэриет и Дотти. Потом поднялась Луиза в голубом шелковом платье, прекрасно оттеняющем яркий цвет окрашенных хной волос. Она горячо заговорила о том, что мальчишки всегда толпятся перед салуном, разглядывая сквозь стеклянные двери и широкие окна наряды девочек для танцев. А наряды лишь условно прикрывают наготу!
Джулия попыталась напомнить возмущенным и возбужденным дамам главную тему собрания.
— Конечно, стол для игры в «фараона» — настоящее нарушение закона…
— Но, похоже, начальник полицейского участка Макквиг не собирается что-либо предпринимать! — сказала Дотти.
Луиза задумалась, потом снова заговорила.
— Также как и мужчины в городском совете. Я несколько раз пыталась разговаривать с Джорджем об этом, но он считает, то, что происходит за запертыми дверями, нас не должно касаться!
— Какой позор! — сердито и разгневанно выпалила Хэриет, — высоко подняв чашку, она подносила ее ко рту резкими движениями. — Если у мужчин недостаточно смелости, чтобы искоренить отвратительные пороки, то это должны сделать женщины! — она оглядела присутствующих высокомерно и надменно. — Я требую, чтобы эта игра — «фараон», была запрещена, а проститутки должны быть выселены из города. Если этого не сделает городской совет, то я заставлю начальника полиции принять серьезные меры!
Она поднялась, роняя на вычищенный ковер крошки от пирога.
— Слабовольные женщины! Вы все — слабовольные женщины! Я не выношу слабовольных женщин! Прощайте!
Высказавшись, Хэриет гордо выпрямилась и решительно выплыла из гостиной, оставляя присутствующих с растерянно открытыми ртами и в полном недоумении от ее выходки. Джулия, постаралась совладать с растерянностью, вышла следом за Хэриет, пытаясь успокоить разгневанную даму.
— Не уходите, Хэриет. Мы не возражаем против вашего мнения. Просто у нас дискуссия, и каждый вправе высказать свое мнение!..
Хэриет стояла в прихожей перед зеркалом, поправляя шляпу.
— А вы, Джулия Меткалф — настоящая бесстыдница! Еще и года не прошло со дня смерти мистера Эдварда Меткалфа, а вы уже путаетесь с этим человеком! — она решительным жестом воткнула булавку в черную фетровую шляпу.
— Хэриет…
— Вы считаете, никому не известно, что между вами происходит? Об этом знает весь город, — натянув черные лайковые перчатки, резко распахнула дверь. — Боюсь, что мне придется отказаться от нашей дружбы! — дверь шумно захлопнулась за Хэрнет так, что задребезжали дверные стекла.
Джулия стояла, растерянно глядя вслед миссис Тейбор. Ей было неуютно и неловко. Значит, история стала достоянием всего города! Все сказанное Гилбертом в «Пикаксе» послужило отличным поводом для сплетен.
Джулия с горечью думала о том, что Хэриет права. Гиб воспользовался гостеприимством и запятнал ее репутацию. Она должна была обидеться на него, разозлиться, но почему-то чувствует только горечь, смущение и недоумение. Чего он добился? Что получил от нее? Всего один поцелуй и несколько обедов?.. Ни денег, ни уж тем более интимной близости!
Дамы в гостиной тревожно перешептывались. Луиза окликнула Джулию, и она вернулась.
— Ты ведь знаешь, Хэриет часто говорит необдуманно, — словно извиняясь, сказала Дотти.
Они смотрели на нее сочувственно. Они все были готовы успокоить ее, утешить. Но то, что сейчас чувствовала Джулия, касалось только ее. Она не собиралась выносить собственные переживания на публичное обсуждение. Она должна наедине с собой, разобраться в спокойной обстановке со своими проблемами, найти причину столь унизительного положения, в которое попала.
— Мы обсуждали игру в «фараон», — сказал Джулия, встав и распрямив плечи. Голос звучал уверенно и твердо.
Дотти и Луиза обменялись изумленными взглядами.
— Барнет серьезно поговорил с Гибом, — сообщила Дотти, оглядев комнату.
— С уборкой он справился отлично, — сказала Луиза. — Я вот никак не могу заставить Джорджа вынести и вычистить ковер.
— Мне не хотелось бы сейчас говорить о нем, — ответила Джулия и села на стул. — Если вы не возражаете…
— Конечно, дорогая, мы не возражаем, — с готовностью отозвалась Луиза, оглядев комнату внимательно. — Было бы неплохо оклеить гостиную обоями!
— Луиза, — напомнила Рената. — Пора вернуться к делу.
— Хорошо. Вернемся к делу. — Луиза открыла записную книжку и лизнула кончик карандаша. — Теперь, когда Хэриет ушла, я снова могу занять законное место председателя! И заявляю, что каждая женщина имеет полное право высказываться о том, о чем думает. И к черту отстающих! — она высказалась столь решительно и гневно, что напряженная обстановка разрядилась, дамы весело рассмеялись.