— Я собирался сегодня быть джентльменом. Зайти, посмотреть, сообщить, что уезжаю на рудник. И сразу уйти. Но оказывается, уйти не так-то просто.
— Да, — согласилась Джулия, почти не дыша. — Расстаться не очень просто…
— Я хотел не приходить сюда совсем…
— Я рада, что, все-таки, пришел…
Гилберт посмотрел ей в глаза долгим и серьезным взглядом.
— Ты в этом уверена, Джулия?
Она кивнула. Очень уверена. И хочет надеяться, что это не последняя ночь, когда он попытается, но не сможет вести себя, как подобает джентльмену. Она откроет Дверь и снова впустит его!
Гилберт отшвырнул шляпу и прижал Джулию к груди.
— Дотти подозревает, — слегка задыхаясь, предупредила Джулия. — Говорит, что на наших лицах все написано…
— Тогда сегодня последний раз! Согласна?
— Согласна, — и с надеждой подумала: «До следующей возможности».
Она обняла Гилберта за шею, он поцеловал ее. Жадные, требовательные губы сводили ее с ума… Она задрожала от возбуждения и вздохнула. Гилберт наклонился, подхватил ее руками под колени, поднял и положил себе на плечо.
— Что? — закричала Джулия, — О, Гиб! Стой! О, Боже! — она висела вниз головой, отчаянно вцепившись в его пиджак. — Отпусти меня!
— Держись! — покрепче схватив за ноги, он звонко шлепнул ее по ягодицам и понес наверх. — Это самый быстрый способ уложить леди в постель!
— Но ты… сумасшедший! — Джулия почувствовала радость, ей хотелось смеяться. И она весело хохотала, пока Гилберт нес ее по лестнице, а затем через холл — в спальню!
Он положил ее на кровать. Она перестала смеяться, внимательно и серьезно глядя ему в глаза. Дыхание выровнялось. Руки сплелись, тела касались друг друга. Гилберт снова обнял ее, отыскал ее рот губами. Окружающее перестало для них существовать. Его поцелуи снова вызвали в ней волну желания. Джулия расцветала, словно благоухающий цветок, раскрывалась навстречу любимому мужчине. Прошлой ночью она была нетерпеливой, жаждала немедленно погасить огонь, сжигающий ее плоть! Сейчас хотелось, чтобы он брал ее неторопливо. Хотелось ощутить и запомнить каждое движение, впитать и запечатлеть каждое прикосновение не только плотью, но и сердцем!
Она прошептала:
— Мне понравилось, как было прошлой ночью.
— Я помню, — Гилберт пощекотал ее ухо. — Сегодня покажу еще кое-что! Тебе понравится…
— Что именно?
— Узнаешь.
Он отошел от нее. Зажег лампу. Скинул пиджак, ботинки, галстук, сверкающий серебряным шитьем жилет. Снял рубашку, обнажив широкую грудь и мощные, крутые плечи. Бросил на пол пояс. Замешкался, задержав пальцы на пуговицах брюк. Джулия поняла, что он стесняется.
Она лукаво улыбнулась.
— Какая скромность… После того, что между нами было…
Гилберт застенчиво улыбнулся.
— Мужчина не должен показывать себя женщине. Этому учила меня мама.
Джулия подошла к нему, положила руку на пояс, спокойно расстегнула верхнюю пуговицу.
— Именно это мне в тебе нравится: твои манеры безукоризненны. Ты всегда учтив, значит, хорошо воспитан!
Чтобы не смущать его, отвернулась. Гилберт снял брюки, подошел к Джулии, перевернул ее на спину, лег с ней рядом и принялся целовать ее лицо нежно и бережно, еле ощутимыми прикосновениями губ.
— Показать тебе некоторые из моих манер?
— Да, — согласилась она, — покажи.
Он расстегнул ее пеньюар до пояса, распахнул его, обнажив грудь. У Джулии взволнованно забилось сердце, когда он изумленно и весело уставился на нее.
— Ну, привет. Оказывается, под халатом ничего нет, кроме тебя… — он положил руку ей на грудь, искоса взглянул, лукаво улыбаясь. — Это подозрительно.
На нее волнами накатывало желание. Тесно прижавшись к нему, Джулия прошептала:
— Гиб, я весь день ждала, думала о тебе. Мечтала о том, как снова буду с тобой. Я очень хотела, чтобы ты пришел!
— Принцесса, — шепнул он в ответ. — Я не мог не прийти!
Расстегнув последнюю пуговицу, полностью обнажил ее грудь. Блики играли на лице и обнаженном теле Гиба. Рельефные мускулы и особая мягкость движений придавали ему удивительное очарование. Джулия думала о том, что Гиб — просто потрясающий мужчина…
Он ласкал ее бедра и груди, прикосновения горячих ладоней были нежными и возбуждающими. Гилберт подозрительно посмотрел на нее.
— Я вижу, леди не надевают трусиков…
— С тобой я не леди, — голос срывался, тело расслабилось от накатившей жаркой волны.
Он улыбнулся.
— Да, это так! Так и должно быть!
Под его поцелуями, под ласками жестких, но удивительно нежных ладоней, Джулия стонала и вздрагивала. Он посвящал ее в мир такой откровенной чувственной близости, какой недоступен ни одной уважаемой леди.
Она раньше и не представляла, как это бывает. Возбуждение и наслаждение не имели границ…
— Гиб…
Джулия лежала обнаженная и трепещущая, совершенно беспомощная под волнами ласк, доводящих ее до предельного возбуждения. Она безрассудно тянулась к нему, ждала продолжения, которое он сулил. Казалось, что если он сейчас не возьмет ее, не овладеет ею, она умрет. Постанывая и всхлипывая, хваталась за него, словно шла, закрыв глаза, по краю глубокого ущелья, балансируя и боясь сорваться. Она боялась сделать неверное движение и сорваться в пропасть.
И вдруг почувствовала, как горячий влажный язык раздвинул лепестки и вошел в ее лоно. В глазах потемнело. Казалось, что она падает в пропасть и снова взлетает, и опять падает вниз. Хотелось, чтобы это сладостное и мучительное ощущение длилось вечно.
Но все исчезло, темнота взорвалась и рассыпалась на множество маленьких звездочек. Когда она пришла в себя, он крепко обнимал ее. Сердце стучало рядом. Ей подумалось, что она существует и живет ради того, чтобы принадлежать ему, он нуждается в ней. А ей только и предназначено — принимать его любовь…