— Глупости, — отрезал Алекс. — Хозяйка бутика, мадам Валери, мой давний друг. Она будет рада помочь тебе что-нибудь выбрать. — Алекс усмехнулся. — К тому же я плачу, раз уж испортил твою одежду.
— Это так, но я никогда раньше не носила одежду от кутюр.
— Все когда-то бывает впервые.
Барбара снова взглянула на фасад здания.
— Я читала, что у нее одеваются многие голливудские звезды и кое-кто из политической элиты. — Барбара посмотрела на Алекса, когда тот помогал ей выйти из машины. — Представляю, какую кругленькую сумму ты оставил здесь. Неудивительно, что тебя тут встречают как родного. Не имею ни малейшего желания быть причисленной к твоему гарему.
Всю жизнь Барбара считала себя человеком спокойным, уравновешенным, рассудительным. Но с тех пор, как она встретила Алекса, в ней постоянно бушевали страсти, настроение могло меняться по нескольку раз в течение часа. Вот и сейчас ей невыносимо было думать о том, сколько женщин у него было до нее.
— Расслабься, — посоветовал Алекс, — не то заработаешь язву желудка.
— Она у меня с тех пор, как я встретила тебя.
— Неправда. Ты ешь все подряд, как лесоруб, и никогда не страдаешь несварением.
— О, как вежливо с твоей стороны намекать на мой здоровый аппетит. — Вздернув подбородок, она проплыла мимо него. Алекс открыл дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед. Мелодичный перезвон колокольчиков возвестил об их приходе.
— Я веду себя не по-джентльменски? — проворчал он, следуя за ней.
Его поддразнивающий тон вызывал у Барбары кожный зуд. Надо же, этот невозможный мужчина насмешками заманил ее в магазин самой Вердье!
В дверях появилась женщина.
— Чем могу вам помочь? — спросила она, улыбаясь профессиональной улыбкой.
— Мы хотели бы поговорить с мадам Валери, — сказал Алекс.
— Сожалею, сэр, но мадам сейчас в Лос-Анджелесе.
Барбара повернулась к двери.
— Вот видишь, идем отсюда, — прошипела она.
Алекс схватил ее за руку.
— Постой… — Он снова взглянул на женщину, ухоженную и элегантную, одетую во все бежевое. — Возможно, вы сможете помочь нам. Меня зовут Алекс Мэлоун.
Дежурная улыбка женщины потеплела.
— Конечно, сэр. Пройдите вот сюда. Пожалуйста. Я принесу вам кофе. Или, может, вы предпочтете что-нибудь другое? — Она обратилась к Барбаре. — Вы, должно быть, носите шестой размер?
Барбара кивнула.
— Только кофе, спасибо, — сказал Алекс и сделал знак Барбаре следовать за женщиной.
— Султан чертов, — пробурчала она.
— Это мне уже говорили.
— Тем хуже для тебя.
Они вошли в небольшую демонстрационную комнату округлой формы. Женщина указала им на кресла, а сама исчезла за дверной драпировкой. Тотчас молодая девушка внесла поднос с приборами для кофе, обслужила их и тоже исчезла. Через несколько секунд подиум ярко осветился.
— Состоится демонстрация моделей? Ради одной юбки? — Потрясенная Барбара бросила взгляд в сторону выхода.
— Конечно, — невозмутимо ответил Алекс, — а как же иначе ты можешь выбрать одежду?
— Очень просто. Обычно я прихожу в магазин, беру несколько вещей, примеряю их, затем выбираю.
— Очень разумно. Смотри, уже начинают. О, смотри, какая красота! Что ты об этом думаешь?
— Это смешно, такое платье годится только для голливудской звезды, а не простой учительницы.
— Нет нужды раздражаться, просто смотри.
— Я не вижу ничего, что бы… О, посмотри, какая прелесть!
Шелковая блузка-топ и брюки из той же ткани цвета морской волны красиво очерчивали стройную фигуру манекенщицы.
— Бог мой, как восхитительно! — Барбара вздохнула. — Но мне нужно что-то более строгое, годящееся на любой случай.
— Мне кажется, это вполне подойдет. — Алекс сделал почти незаметный жест, и темноволосая женщина в бежевом, наблюдавшая за ними из глубины комнаты, кивнула.
— Боже, Алекс, какая красивая ткань! О, посмотри на эту юбку и кремовую блузку!
Алекс снова сделал жест.
Когда через пятнадцать минут демонстрация закончилась, Барбара вскочила.
— Вот видишь, я же говорила, что здесь мы ничего не найдем.
— Говорила. — Алекс поднялся и дотронулся пальцем до кончика ее носа. — Я бы с радостью купил для тебя целый гардероб.
Легкая улыбка на ее лице сникла, и она отодвинулась от него. Он нежно взял ее руки в свои.
— Тебе не приходило в голову, что у меня могут быть благородные намерения?