Алекс решил поупражняться в дедукции и попытаться угадать. Путана? Исключено. Мошенница, промышляющая по мелочам? Возможно, хотя и не похоже. Впрочем, как известно, внешность обманчива. Приманка для богатеньких клиентов? Мало вероятно. Может, обычная домохозяйка, вырвавшаяся из дома на один вечер? Он не смог представить ее в окружении мужа и детей, поэтому отбросил и это предположение.
Скорее всего, принимая во внимание события, предшествующие ее появлению здесь, она пришла в казино с определенной целью и эта цель не игра. Не будь он Везунчик Мэлоун, если не узнает, что это за цель, поклялся себе Алекс.
Он все еще смотрел на нее, когда она повернулась в его сторону.
— Вы и дальше собираетесь глазеть на меня? — спросила она. — Или будете играть? Крупье ждет.
Вначале Барбара не обратила внимания на мужчину, который сел рядом с ней. Она прислушивалась к разговору двух игроков, сидящих напротив. Но, бросив мимолетный взгляд на подсевшего к ней мужчину, она задумалась. Неужели это он, ее спаситель? Барбара вздрогнула при воспоминании о мчавшейся на нее машине. Боже мой, да ведь ее чуть не убили!
На верхней губе у нее выступила испарина, когда она вновь решилась взглянуть на своего соседа.
Он был высок, пропорционально сложен и одет в дорогой темно-серый костюм, явно от кутюр. А его улыбка! Она была одновременно обаятельной, неотразимой и обманчивой. Высокий, смуглый опасный красавец с серебристо-зелеными глазами, похожими на море. Если долго смотреть, то в них и вправду можно утонуть, словно в морской пучине.
Ведь он спас ей жизнь, теперь она была уверена в этом и чувствовала признательность. Но ей следует быть осторожной: в подобных заведениях так много разного рода мошенников и прихлебателей. Интересно, кто он? Игрок, жиголо или гангстер? А, может быть, враг? Она снова вздрогнула, когда их взгляды встретились.
— Этот ореховый цвет еще глубже, чем я думал, — пробормотал Алекс.
— Что вы сказали? — смущенно переспросила она.
Алекс не ответил. Подняв глаза на крупье, он сказал:
— Я в игре. — Однако очень скоро он обнаружил, что не может сосредоточиться. И хотя Алекс неизменно выигрывал, подтверждая свою репутацию, его постоянно отвлекало и смущало присутствие таинственной незнакомки. Он любовался ее пальцами, длинными и изящными, и представлял, как эти тонкие руки ласкают его обнаженное тело. Звук ее мелодичного голоса словно завораживал его, и ему нестерпимо захотелось услышать, как она выкрикивает его имя в любовном экстазе. Алекс был околдован ею, это сбивало его с толку и раздражало, но он ни за что не согласился бы покинуть ее сейчас даже под дулом пистолета. По крайней мере, пока не узнает, кто она и как ее зовут.
Но прекрасная незнакомка больше ни разу не взглянула на него. Было уже далеко за полночь, когда она наконец поднялась из-за стола. Алекс тоже встал и собрал свои жетоны.
Он прошел следом за ней к окошку кассы и забрал свой выигрыш, а увидев, что она взяла в гардеробе свой плащ и покидает казино, поспешил вслед за ней. Ее походка была стремительной, но удивительно изящной, словно она плавно скользила, а не шла по земле. Жар, разгоревшийся внизу живота, был ему хорошо знаком и понятен, а вот желание защитить эту женщину, чьего имени он даже не знает, было для него внове.
Выйдя на улицу, он сделал знак швейцару не беспокоиться и подошел к незнакомке.
— Могу я предложить подвезти вас? — обратился он к ней.
— Нет, благодарю вас, — ответила она и направилась вниз по улице.
— Тогда я вас провожу, — сказал Алекс, нагоняя ее. — Ходить одной в такой поздний час небезопасно. На вас могут напасть грабители… или случайно сбить машина. — Алекс заметил, что она напряглась, а ее глаза забегали.
— Но, может, это как раз вы опасны… — Барбара остановилась и обернулась к служащему казино. — Лучше вызовите мне такси, — попросила она.
— Хорошо, мисс, но я думал, что вы… э… с мистером Мэлоуном.
Барбара повернулась и вопросительно взглянула на Алекса.
— Это вы?
Он кивнул. Ее длинные пальцы нервно сжимались и разжимались, высокое стройное тело напряглось, словно приготовилось к броску. Алекс знал, что погонится за ней, если она вдруг бросится бежать. Проклятье! Что же это со мной?