Ещё вчера Михаил привел домой девушку в воздушном розовом платье, хрупкую и нежную. Сегодня же она была стальной и равнодушной. Но больше всего его раздражало то, что он не может ей сопротивляться. Он чувствовал, как вязнет в болоте, надевает ярмо и не мог ничего поделать. Она слишком много знает и к тому же ждёт ребенка. Его ребенка. Права выбора он лишен априори.
Впервые мужчина был рад звонку Никитского. Его предложение посидеть в баре не вызвало негодования и ярости.
- Мне нужно уйти, - просительным тоном сообщил Михаил и сам удивился своим интонациям.
- Это надолго, - твердо добавил он.
Алена осталась одна. Вечер за швейной машиной ни на грамм не отличался от вечеров в квартире мужа. И такая стабильность не только не радовала, но даже пугала. Однако женщина решительно отмела все сантименты. Она намеревалась разобраться в себе, в нем, в возможности создания семьи. Нужно менять отношение к жизни, стать увереннее и практичнее. Целиком и полностью она сконцентрировалась на ребенке. Главная задача отныне - оградить его от всякого зла. Поэтому лучше исчезнуть из жизни Михаила до родов, чем исчезнет из жизни малыша он и причинит тем самым боль невинному созданию.
5 глава
Процесс создания куклы отнимает много времени, большая часть из которого уходит на идею. Начинается все, конечно, с вдохновения. Поймать переливчатую искру можно совершенно внезапно. И вдруг тут же накроет новая фантазия. Алена никогда не жаловалась на отсутствие вдохновения, пока не стала жить с Михаилом. Ей нравилось мечтать за работой, придумывать историю своей девочке. Это непременно добрая история с хорошим финалом. Ведь и для Амели у нее была чудесная задумка: сиротка находит семью накануне рождества. Ей полагалось серое пальтишко со стальными пряжками, шерстяное платье и белоснежный передник. Роскошные волосы вопреки традиции рассыпаться по плечам Алена решила заплести в две увесистые каштановые косы. В общем, полноценный план. Даже наполовину реализованный: подготовлены материалы, раскроено тело, сшита голова и почти готовое лицо. Однако история внезапно показалась однобокой и в чем-то жестокой. Ребенок-сирота. Пусть и придуманный - это ужасная несправедливость. Разглядывая недорисованное лицо с ещё закрытыми глазками, Алена испытывала вину и пару раз даже всплакнула.
Плакать она в принципе стала часто. Порой по самой нелепой причине. Например, кошка соседская на днях с дерева слезть не могла, или Михаил в смс попросил убрать в холодильник “свежие” молоко. Как образованный человек может допускать такие ошибки?! В общем, беременность давала о себе знать, по представлению Алёны, слишком рано. Но ничего не поделать. Она стала ленивее. Помимо того, что глаза были постоянно на мокром месте, все время хотелось есть. Правда, мало что приходилось по вкусу. Особенно кофе. Ее выворачивало только от запаха напитка. Именно с кофе, крепкого, сваренного в турке, начинался день Михаила…
Ей все время было душно. Как только мужчина уходил на работу, она спешила на улицу, чтобы насладиться утренней прохладой.
Иногда лифт останавливался на пятом этаже. Двери ещё не успевали распахнуться, а в нос уже ударял сладкий парфюм бывшей подруги. Жанна смутилась лишь однажды.
-А что ты здесь делаешь? - холодно спросила девушка.
- Есть пару дел, - криво улыбнулась Алена. Жанна кивнула и отвернулась. Больше она к подруге не обращалась. Как только лифт замирал, она спешила на выход, звонко стуча по полу высоченными каблуками.
Алена напротив - размеренно сновала меж взмыленных утренней суетой прохожих. Ноги сами несли по одному маршруту. К центральной площади, чтобы посидеть на лавочке возле фонтана и полюбоваться театром. Она пристально вглядывалась в гранитные стены и пыталась предположить, сколько процентов от общего объёма здания приходится на сцену и зрительный зал. Ей нравилось гадать, какое из окон принадлежит соседу по жилью. Забавно, что напротив театра располагалась администрация города, где работал супруг. Тут проще. Она точно знала, где его окна.
-Почему вы не можете помириться? - недоумевала Лариса Николаевна.
Алёне совсем не хотелось посвящать мать и сестру в подробности своей личной жизни. Но не оповестить было бы свинством. Ведь они не чужие люди и имеют право знать.
-Значит так, я сейчас позвоню Диме. Он всегда со мной любезен, и я знаю не откажет мне. Приглашу его к нам. И ты приезжай. Надо разбираться. Надо все уладить. Подберут ведь – и глазом не моргнешь. А потом мужчина не может быть один. Нужно, чтобы его встречали дома, заботились. Так что прекращай дрессировку! - металлические нотки в ее тоне не оставляли права на возражения.