Алена тоже поднялась за ним и пошла в прихожую. В кладовке стояли два деревянных ящика, заполненные инструментами. Имелись даже топор и пила.
-Вам, дамы, не хватает верстака, - усмехнулся мужчина.
Непросто было найти что-то подходящее для перемычки в слабом свете от свечи в руках Алёны. Тем не менее он нашел все необходимое и вышел в подъезд. Он быстро починил пробки и в квартире снова загорелись люстры.
Только вот Алена по-прежнему стояла со свечой в прихожей.
Он снял обувь и дунул на огонек. Она не сводила с него взгляда. Наконец-то он увидел ее терзания. В почти бесцветных серых глазах плескались тревога, недоумение, боль.
-Зачем ты приехал? - шепотом спросила она.
-За тобой, - так же тихо ответил он.
Михаил сделал шаг вперёд и положил руки на плечи женщине. Через тонкую ткань чувствовались родные очертания и горячая кожа.
-Я заберу тебя с собой и больше никогда не отпущу, - он склонился к ней и быстро шептал ей на ухо. - Мы вернёмся домой, вернёмся в наш театр: ты и я. Будем растить сына. Будем вместе. Я не оставлю тебя больше.
Алена отстранилась и с сомнением смотрела на него.
-Я должна поверить?
-Должна. Мне нечем сейчас подтвердить свои слова. Но, я думаю, твое сердце тебе подскажет, потому что я тебя люблю. У меня без тебя ничего не получается.
Она молчала и продолжала сверлить его недоверчивым взглядом. Тогда он снова наклонился к ней и неуверенно прижался к ее губам в поцелуе.
Но Алена упёрлась руками ему в грудь и осторожно отстранилась. Неужели он приехал слишком поздно? Мужчина открыл глаза и увидел улыбку на лице женщины. Он в недоумении покачал головой. Она кивнула в сторону зеркала.
-В тот раз на твоём месте стояла я, а ты на моем.
Алена заплакала и уткнулась лицом ему в шею. Она тихо смеялась, а плечи ее по-прежнему содрагались от рыданий. А он обнимал ее крепко настолько, чтобы только не сделать больно, гладил пальцами по волосам и шептал на ухо что-то несуразное в попытках успокоить жену.
Вера смотрела свой "Голубой огонёк", за окном небо разрывалось от разноцветных залпов. И впервые за много лет, может быть даже за всю жизнь, он с трепетом сжимал в объятиях любимую женщину. В твердой решимости сделать счастливой прежде всего ее, чтобы стать счастливым самому.
Конец