Мои руки автоматически освобождают шею Берестова старшего — расстегнула пуговицы, голову чуть запрокинула назад, так, дыхательные пути вроде свободны. Можно начинать. Итак, Аня, вперёд! Два вдоха! Тридцать нажатий! Два вдоха! Тридцать нажатий!
Краем глаза замечаю, что все вокруг замерли и реально, словно не дышат.
Я понимаю, что сама не справлюсь, если скорая задержится, ведь в идеале, спасателей должно быть двое и они должны сменять друг друга каждые две минуты. И эти минуты подходят к концу!
Словно услышав мои мысли, Иван прикасается к моей руке.
— Дайте я! — поднимаю голову, и Иван ловит мой взгляд.
И мы начинаем в четыре руки вытаскивать с того света моего потенциального работодателя. Конечно, понятие личного помощника весьма размыто, но не до такой же степени!
Мне пора бы привыкнуть к тому, что со мной происходят необычные вещи, что я попадаю в ситуации странные и необъяснимые, но привыкнуть не получается. Хотя, если бы я, например, необъяснимо вдруг разбогатела, то я бы привыкла думаю без проблем! Но обычно со мной случается нечто совсем противоположное большим подаркам судьбы.
Невольно остановила взгляд на Иване, он стоит на коленях, как и я, но всё равно выглядит внушительно, чувствуется, что силы у него немало, но сейчас так сосредоточен на отце, что не замечает как я его рассматриваю.
Я перевожу взгляд на Льва Петровича и останавливаю Ивана, проверяю дыхание его отца. Ура! Дышит! Слабо, но дышит. И пульс! Мы уложились минуты в три и это прекрасно, есть шанс на хороший исход всего этого «мероприятия».
Протяжно вздохнула и почувствовала головокружение, сегодня и позавтракать не успела, а волнение и шок требовали много энергии.
Встать нет сил, прислоняюсь к стене сидя на полу, Иван сел напротив и держит отца за руку, глядя неотрывно на его лицо. Сдёргиваю с себя пиджак и подкладываю под ноги Льва Петровича — кровь нужнее голове, как говорил мой преподаватель в медучилище.
Чувствую сильную усталость и опустошение, сегодня волнения превысили лимит моего организма. Руки дрожат и сильная жажда, а ещё хочется лечь на пол и плакать, но слышу сирену «скорой». Итак, мне нужно сдать пациента медикам скорой помощи, вновь проверяю пульс, дыхание и заставляю себя встать с пола.
Медики появляются быстро, я сообщаю информацию, и Льва Петровича укладывают на носилки. Иван с кем-то быстро переговорил по телефону и, не отрывая взгляда от отца на носилках, сказал медикам, что поедет следом за ними.
Потом резко оборачивается ко мне и, сжав рукой мое предплечье, говорит:
— Спасибо вам! Большое спасибо, вы не представляете, что вы для меня сделали сейчас! Дождитесь меня, Лена вас отведёт в гостевую комнату. Хорошо?
Взгляд Ивана был таким встревоженным и уязвимым, что мне просто не верилось, что каких-то двадцать минут назад он был ледяным и строгим. Словно это другой человек, который просто прятался где-то и вот, наконец-то, встретился мне.
Хотя слабость и тревога и мелькнула на секунду, но в следующее же мгновение на лице Ивана вновь появилось уже привычное жёсткое выражение. Я киваю головой, соглашаясь остаться в гостевой комнате, да где угодно, потому что сил нет ни спорить, ни думать.
Иван уезжает за скорой, а ко мне подходит горничная, та самая Лена, я так понимаю, и просит меня пойти за ней.
2. Иван
Еду за скорой и кляну себя. Как я мог довериться хоть кому-то⁈ Ведь понятно же, что отцу нельзя было говорить с Ольгой, нельзя вообще поднимать тему гибели Игоря при отце, но нет, приперлась и вот теперь имеем, что имеем. Урою эту козу крашенную!
Ещё при первом знакомстве было понятно, что жена Игоря не девочка-ромашка, что она планомерно добивалась брата, вошла в семью и стала проникать в бизнес.
Хотя это уже в прошлом, но ситуация словно никак не может завершиться — Ольга опять принесла в дом беду, опять отец словно окунулся в мёртвую воду, словно вновь вернулся в день гибели Игоря.
Уже два года прошло, а никакого внятного ответа о причинах смерти брата мы не получили, полиция дело закрыла, так как, видите ли, им ясно, что это самоубийство. Но ни на секунду я не поверил всему этому спектаклю про отравление и записку Игоря, в которой он просит его простить и отпустить.
Это не Игорь, это не его отношение к семье, к жизни, он был редким оптимистом и везунчиком, он был успешен, он женился, хотел детей, бизнес рос, здоровье крепкое. Какой суицид? С чего вдруг?
До сегодняшнего дня не было ни одной зацепки, ни одного свидетеля или факта, который бы мог прояснить, кто же убил брата. Да, убил! Не сомневаюсь, что это убийство. Но сегодня позвонил человек, который имел на руках некоторые факты о гибели Игоря, мы назначили встречу на вечер, но теперь всё меняется. Сейчас нужно думать о живых, отец должен жить, должен узнать, что его сын не самоубийца.
На встречу мог бы пойти Димка, но он уехал вчера в Германию, там возникли проблемы с поставщиками, и нужно было решить кучу сложных вопросов. Димке я позвонил, как только сел в машину и поехал вслед за скорой. Он должен вернуться завтра, раньше просто не получалось.
Приёмный покой встретил синим светом и запахом антисептика. Я шёл за отцом, над каталкой склонял голову и смотрел дышит ли, движется ли простыня над грудью отца. Сейчас я остро чувствовал, что отец нужен мне, что я не хочу его терять, я люблю его, чёрт возьми! Несмотря ни на что! Он не имеет право умирать сейчас.
Перед дверью реанимационного отделения меня остановили. Хотя клиника и частная, но сейчас врачам нужно делать свою работу и мне не стоит мешать, поэтому я сажусь на кушетку у стены и просто закрываю глаза. Мне сказали ждать. И я жду. Это я умею очень хорошо.
3. Анна
Открываю глаза и вижу бежевые занавески. В первую секунду не понимаю, где я. Ах да, я в доме Берестовых.
Уснула, хотя просто решила прилечь поверх покрывала и просто полежать, отдохнуть, а проспала почти два часа. Мне хотелось пить, осмотрела комнату на предмет какого-нибудь графина с водой и увидела на небольшом столике целый обед. Там была тарелка с сыром, мясной нарезкой, выпечкой, свежими овощами, ваза с фруктами, несколько бутылочек с напитками, кофейник, притом горячий.
Подкрепилась и села на кровать, прислонившись к изголовью. Почувствовала себя намного лучше, усталость как рукой сняло, а значит, и мозг заработал чётко и трезво. Итак, что мы имеем? Вернее, что имею я?
Я нахожусь в доме, в который и хотела попасть на работу, но в настоящий момент мой статус непонятен, поскольку никаких новостей о Льве Петровиче нет. Горничная Лена, убирая посуду, сказала, что он жив, но его оперируют.
Значит, шанс у него есть, а при таких финансовых возможностях, как у Берестовых, он повышается многократно. Очень надеюсь, что Лев Петрович будет в порядке. Общаясь с ним, мне было так комфортно, никаких замашек богатого человека, никакого самодовольства, полная противоположность старшему сыну.
Ещё несколько месяцев назад мне пришлось прочитать в сети всю доступную информацию о семье Берестовых. Лев Петрович вдовец уже много лет, трое сыновей, средний, Игорь, умер пару лет назад. По мнению полиции, это было самоубийство, он якобы отравился. Но, как я поняла, семья не приняла эту версию.
Младший сын Дмитрий работал в семейной фирме уже четыре года, с тех пор, как вернулся из Германии, где учился несколько лет. На нескольких сайтах были фотографии младшенького в обнимку с разными девушками весьма эффектной внешности. Что ж, Дмитрий вёл обычную жизнь «золотого мальчика», гуляя с моделями, гоняя на дорогих машинах, но в тоже время делал кое-что нетипичное — весьма полноценно работал. И не просто работал, а на некоторое время взял на себя управление компанией два года назад, когда Лев Петрович сильно заболел после смерти Игоря.
Вроде бы информации и фотографий в сети было много, но фактически всё это было официальным представлением о семье, никаких тебе скандалов с бывшими, разборок с конкурентами. Все статьи, вне официальных, были лишь домыслом журналистов, никаких реальных фактов на руках у них не было.