Д'Арно больше не пытался заговорить со мной до самого конца пути, а когда экипаж качнулся последний раз и замер, остановившись перед главным входом замка, поспешил выйти первым и выжидающе обернулся к застывшей в оцепенении жене.
— Дорогая, — герцог облокотился на дверцу. — У тебя есть только два выбора: либо ты поднимешься в мою спальню сама. Либо мне придется отнести тебя туда. Второе, уверен, запомнится жителям Арно надолго, учитывая… — он коротким жестом обвел мой теперешний облик. — …что ты сейчас в образе юноши.
Лицо загорелось. Подниматься в герцогские комнаты не хотелось до предательской дрожи в коленях… Но — да, устраивать представление слугам желания было еще меньше.
Я оттолкнула протянутую мне руку и спрыгнула на мостовую двора. Торопясь не передумать и случайно не броситься опрометью прочь, почти взлетела по широким ступеням, чуть не впечатавшись наверху в сияющую ливрею Жака. Или дворецкий просто читает мысли герцога… Или д'Арно предупредил, что будет поздно. Значит, и другие слуги едва ли сейчас спят.
Ощущение нереальности происходящего наваливалось с каждым шагом.
Знакомый холл, коридоры и залы проплывали мимо, а мне все меньше верилось, что это все, действительно, происходит со мной.
Даже когда позади закрылась дверь герцогской гостиной, и я натолкнулась на удивленный взгляд камердинера светлости.
— Воспользуешься моей ванной, — сообщил д'Арно гостеприимно, словно это было совершенно обычным делом, и обернулся к моментально принявшему вид невозмутимой статуи личному слуге. — Она ведь готова, Филипп?
— Как всегда к этому часу, ваша светлость, — церемонно подтвердил тот и даже бровью не повел.
— Прекрасно, — герцог кивнул, жестом пригласил следовать за ним в спальню, прошел к камину и снял с мраморной полки сверкнувший хрустальными гранями флакон, который был вложен в мою ладонь. — Розовое масло Лесли, — пояснил д'Арно, и хрусталь почти ощутимо запульсировал в чуть сильнее сжавших его пальцах. — Ароматы в моей умывальной принадлежат мне. Думаю, тебе будет приятнее пахнуть после принятия ванны… женщиной.
Изображавший невозмутимость камердинер метнул в спину хозяина настороженный взгляд, а над пышными усами выступили два красных пятна.
— Ты можешь идти, Филипп, — небрежно отпустил герцог коротко поклонившегося и слишком уж поспешно ринувшегося к дверями слугу. — И проследи, чтобы нам никто не мешал, скажем… — он обратил ко мне вопросительный взгляд. — …до утра?
Я сжала зубы, иначе резкость слетела бы с языка сама собой.
— И, раз уж тебе так нравится носить мужскую одежду… — герцог выдвинул одну из полок стоявшего рядом комода. — …будешь носить мою, — оповестил великодушно, как только дверь за Филиппом закрылась. Быстро перебрал несколько повисших на углу полки вещей, пока, наконец, не подобрал, на его взгляд, подходящую. — Сегодня наденешь это, — он обернулся и перебросил через мою руку, до сих пор крепко сжимавшую хрустальный флакон, почти невесомую белоснежную рубашку из тончайшего хлопка.
Я медленно выдохнула, ожидая продолжения, и теперь уже вопросительно посмотрела на д'Арно сама.
— Только это, — с коварной улыбкой проговорил герцог. — И я хочу, чтобы от этой нелепой раскраски на твоем прекрасном теле после ванны не осталось ни пятнышка.
— Иначе что? — Протест в груди бушевал набиравшим обороты штормом.
— Иначе я позабочусь об этом сам, — ласково улыбнулся д'Арно. — С удовольствием.
Захлопнувшаяся дверь умывальной оборвала раздавшийся мне вслед негромкий смех, а ладонь немедленно взлетела вверх, чтобы от всей души запустить хрустальный флакон о сверкавший отражением огоньков свечей светлый мрамор… и тут же бессильно упала снова. Там: внутри, были мои розы… Мои розы… А еще — бездна терпения и работы того, кто трудился над этими драгоценными каплями…
Я торопливо откупорила плотно сидевшую крышечку, привалилась к двери и закрыла глаза, чувствуя, как родной аромат постепенно заполняет пространство вокруг… окружает успокаивающими волнами… и, как, действительно, становится чуть легче, чуть светлее…
Перевела дыхание, стянула с себя вобравшую запахи лошадей, леса и подземелья одежду и аккуратно шагнула в горячеватую воду, стараясь не обращать внимания на всколыхнувшуюся в душе благодарность: именно хорошая ванна была следующим пунктом в мечтаниях — после свободы…