Последний ключ.
И он не был обручальным колечком графини. Тарелл ошибся. Только…
— Что это значит? — я быстро посмотрела на Грегори, чувствуя все сильнее расползающееся внутри нехорошее предчувствие.
— Это значит, что я не хочу удерживать тебя здесь силой, — произнес он серьезно. Его взгляд больше не пытался убежать от меня. Он смотрел прямо. И теперь я ясно сумела разглядеть то, что поймала еще в холле, но не успела ухватить за те короткие мгновенья. Лед… Холодный, пробирающий до костей… — Не хочу, чтобы ты вспоминала, что осталась со мною только по принуждению. Я приму любое твое решение. И я… — он запнулся. На миг среди этого векового льда вновь вспыхнуло то, знакомое, жаркое, что сумело согреть мой собственный холод, ласково подчинить себе, поверить… На миг, а потом погасло. — Я готов… — он запнулся снова. Но теперь я не могла разглядеть ничего. Только чувствовала, что отчаянно не хочу слышать продолжения. — …готов вернуть тебе твою свободу. Если это то… чего ты хочешь.
Я опустила глаза на ядовито мерцавшее золотом кольцо.
To есть…
Другими словами…
Сейчас меня по-джентльменски выставляют за дверь?..
Точнее, за ворота.
А заодно и из своей жизни.
Пустота. Неожиданно я вдруг оказалась в пустоте. Как-будто меня столкнули с обрыва, и я сквозь безмолвный темный воздух летела вниз… вниз… вниз… И рядом не было никого, кто мог бы ухватить за руку…
Кажется, его наша вчерашняя поездка впечатлила не столь сильно, как меня…
И… значит вот, чем он был так безумно занят. Искал пути избавиться от навязанной жены.
По всей видимости, с помощью брата наконец нашел…
И теперь желает представить все так, как будто это явилось целиком и полностью моим решением, и он здесь ни при чем? Облегчить совесть, так сказать… Хотя, о какой совести может идти речь, если наш брак и начался с грубого принуждения — самого жениха, и теперь ясно, что мой вчерашний идеальный супруг ни на секунду об этом не забывал?..
И больше нет нужды строить из себя "счастливого мужа", который желает "глядеть на мир моими глазами" и рассыпаться в обещаниях, стремясь завоевать благосклонность жены любым путем.
Что ж…
Если я ему настолько противна..
У меня хватит гордости уйти, не умоляя и не требуя объяснений.
Я закрыла футляр и молча кивнула.
Грегори больше не сказал ни слова. Просто поднялся и оставил кабинет. За спиной тихо закрылась дверь, и щеки обожгло сбежавшими по ним горячими мокрыми дорожками. Я зло вытерла лицо, бесшумно втянула в себя воздух, запрокинула голову и часто-часто заморгала, чтобы это не смело повториться… И вдруг наткнулась на взгляд молчаливо взиравшего на меня с портрета над столом старого герцога д'Арно. Уверенный и гордый — каким он был запечатлен много лет назад, сейчас он словно переменился и смотрел с тревогой и сожалением.
— Мне не нужна ваша жалость, — прошептала я раздавлено.
Ладонь взлетела к шее и стиснула прохладное ожерелье.
Хотелось рвануть его, рассыпать "обещание" и навсегда освободить своего супруга, сею же минуту, но… вместо этого пальцы продолжали сжимать жемчужные нити. Упрямо, до боли.
Словно последнее, за что еще можно было ухватиться в этом падении…
— Она знает! Знает, что там не только золото! Ты не видел, как она смотрела на это кольцо! И взяла чертов футляр без лишних слов, без разговоров, даже не глянула на меня, когда я ушел! Куда подевалась моя нежная жена?! Ее словно и не было! Мне словно это все приснилось!
Джереми молча наблюдал за герцогом, успевшим в несколько секунд уже с десяток раз оказаться в совершенно противоположных сторонах глухой комнаты подземелья. Не часто доводилось видеть Грегори д'Арно взбешенным. Сейчас- один из таких редких случаев.
— Как далеко ты собираешься позволить ей уйти?
— Не дальше Лесли, — отрезал герцог. — Пусть распотрошат чертов тайник и соберутся все вместе в своем гнезде. Я теперь знаю ее замок, как свой. Избавлюсь одним махом от заговорщиков, соглашения и доказательств, а после разберусь со своей женой, и ей придется принять меня, нравится это ей или нет.
Последняя фраза хлыстом прорезала воздух, обнажив полностью сомнения, понимание того, что "семейная идиллия" разбита на осколки, отчаянное нежелание смиряться… А также — осознание, что будущего, на которое герцог рассчитывал еще сегодня утром, больше нет: расправу над "заговорщиками" леди Ленора не примет никогда. Пусть и во благо всего Арно и ее родного Лесли.