У одного из сундуков Грегори вдруг замедлился, отбросил почти на бегу стукнувшую о деревянную стену светлую крышку и выхватил ярко сверкнувшую в сумраке даэрскую саблю.
Снова устремился вслед за Роном…
И пока мы бежали по сменившему трюм темному, угловато петлявшему коридору, который качался под ногами даже сильнее, чем пол трюма, отдельные кусочки мозаики продолжали соединяться, создавая из фактов, обрывков фраз и собственных догадок единую картину… Грегори уже бывал в отцовом хранилище. Еще до того, как спустился туда вместе со мной…
Он остановился у ступеней трапа наверх так внезапно, что от неожиданности я просто влетела ему в спину. И моментально была надежно прижата поймавшей меня рукой еще сильнее.
Но выглянуть из-за его плеча удалось…
Рядом, всего в нескольких шагах от нас стоял дядя Сайрус. Темнота скрывала его до последнего… И блуждающий по гладкому дулу пистолета пыльный луч света недвусмысленно сказал, что наше бегство заканчивается здесь.
— Д'Арно.
Негромкий, чужой голос будто и не принадлежал ему. И сам он не выглядел сейчас похожим на себя. Не тот бурливший едва подконтрольными воле эмоциями жесткий моряк, каким я всегда знала его, а… спокойный. Слишком спокойный. Слишком уверенный для зажатого в углу хищника, каким должен бы быть сейчас. Среди заострившихся черт нельзя было отыскать даже удивления…
— И ты думаешь — я позволю? — тем же тоном тихо проговорил он.
Не позволит. Я не знала — каким образом. Еще не знала. И что там за план скрывался в бездонной черноте глаз. Но то, как прозвучали слова, развеяло последние сомнения: не позволит.
— Готов рискнуть жизнью ради нее, — не выражавший ничего взгляд Сайруса нашел мой. — А если бы я отдал ее остальным?.. — произнес вдруг, не отводя глаз. Глядя на меня, как на совершенно чужого человека, безразличного и ненужного. Заставив заледенеть от смысла сказанного. — И принудил тебя смотреть. Оставил тебе один, ничего не меняющий, выстрел… Что бы ты сделал тогда, д'Арно?.. Пристрелил бы первого, кто посмеет прикоснуться к ней? Или же смалодушничал и оставил пулю себе?
Грегори не отвечал. Любое слово сейчас будет неверным, сорвет последние сдерживающие еще это безумие преграды, нажмет спусковой крючок. Только прижимавшая меня рука сдавила сильнее…
— Да, — почти задумчиво проговорил дядя Сайрус, и я поняла, что не произнесенный вслух ответ был прочтен по лицу. — Да, — повторил он, кивнув сам себе. — Я выбираю то же… Я не позволю твоим пушкам снова дырявить мою Бэт. И не стану смотреть на это.
Он уронил руку и с грохотом всадил пулю в пол. У его ног взвился трескучий дым. Обогнул Сайруса, рассыпая с шипением и треском прячущиеся в густых клубах искры, и пополз дальше вглубь прохода.
— Запасник пороха, — услышала я бесцветные слова Рона, и Грегори рванул вверх по трапу, дернув мою руку за собой.
Происходящее слилось в один убыстренный предрассветный сон. Перед глазами промелькнула освещенная теперь открытыми портами пушечная палуба, которую пришлось бы пересечь всю, лишь бы добраться до этой лестницы, выбери мы тот, первый путь… И за эти считанные секунды, когда мы обогнули один трап и бросились к другому, взгляд охватил все: готовые к бою темные карронады, скованные цепями ядра, совок с просыпающимся порохом в руке мужчины, больше похожего на зловещую тень… И снова ступени… Позади раздался крик, кто-то ринулся следом. Я успела уловить, как замешкался бежавший позади меня Рон… Звук тупого удара — и наш преследователь с руганью скатился по ступеням… А потом в лицо ударил ветер главной палубы.
Бросившегося наперерез я не видела. Только почувствовала резкое движение руки Грегори, и услышала, как звякнула о металлическое препятствие сабля. Еще один стремительный взмах клинка, чей полет молнией воскресила память из вечера на Галерее… и на пути больше никто не стоял. Одиночные пистолетные выстрелы с рассекавшего волны совсем недалеко патрульного отпугнули в тень возвышавшегося над палубой капитанского мостика еще нескольких. Немедленно просвистевшая оттуда пуля оставила рваную зарубку на мачте рядом, и стало ясно, что больше нас никто прикрыть не сможет.
Секунды… Их прошло уже так безумно много, что каждый летящий шаг к борту взвинчивал напряжение в разы. И чем ближе он становился, тем отчаяннее крепла парализующая уверенность, что не успеем..
Но вот качающийся край борта был уже под ногами, и Грегори рывком прижал меня к себе. Брошенная Рону сабля серебряным бликом сверкнула перед лицом, одним взмахом разрубила тянувшийся откуда-то сверху тонкий канат и глубоко вонзилась в старую обшивку "Беатриче"… а освобожденная веревка наконец отбросила нас прочь от корабля.