Тяжелые шаги брата мерили комнату позади двери, и золотой луч падавшего через щель света иногда прерывался тенью.
— И все же это шанс, — настойчиво произнес дядя. — Это, — изнутри раздался тихий короткий стук о деревянную столешницу, и я торопливо прильнула к щели, затаив дыхание и успев заметить соскользнувшие с опущенного на стол перстня пальцы дяди. — Тому подтверждение.
— Это всего лишь один из ключей, нам никогда не заполучить остальные, — быстро отмахнулся Рон, как будто от чего-то незначительного. — Что было толку следить за ними сегодня, если нам все равно никогда не удастся подобраться достаточно близко к обоим одновременно? Да пусть однажды и удастся. Я не желаю иметь дело с тем, что запечатали отец и д'Арно, — отрезал Рон так, словно речь шла о ядовитых змеях.
— Ты — нет. Но и принадлежит это не тебе, а ей. И она имеет право на все после того, как его сын отобрал у нее наследство.
Я слушала и боялась дышать.
"Ключ"… "Запечатали"… Что и где?..
"Шанс на жизнь и будущее, которые желает она"…
— Три года назад я еще кинулся бы ловить призрачную удачу, Сайрус, — и в непоколебимом тоне Рона огнем прожглись повелительные отцовские интонации. — Только мне пришлось дорого заплатить за урок, который сорвал пелену с глаз, за которой весь мир лежал у ног по одному моему желанию. Теперь Я в ответе за сестру, и я не позволю ей растратить свою жизнь на ловлю обманки и потерять то, что уже находится в руках. Ленора вернется под опеку д'Арно, и это мое окончательное решение.
Я натужно сглотнула.
Последняя фраза Рона каменной печатью придавила все тайные надежды на этот разговор.
Те несколько недель, которые удалось выторговать у брата до встречи с дядей Сайрусом вышли…
— Она достойна большего, чем стать любовницей своего герцога, — раздался вдруг его холодный голос. — И тебе не хуже меня известно, на что ты собираешься обречь ее. Не так ли. Рональд.
Ладонь взлетела вверх и беззвучно зажала рот, удержав чуть было не сорвавшийся с губ возглас. Шаги брата позади двери оборвались.
— Он не посмеет, — лед в словах Рона смог бы покрыть изморозью всю эту дверь до основания.
— Это большее, что он сможет предложить теперь хорошенькой девушке, — издевательски бросил дядя. — После того, как раструбил на весь город, что она неизвестно где и неизвестно с кем.
— Она нужна ему, — резко бросил Рон, и я с удивлением уловила в обрывистом тоне попытку убедить в этом себя самого. — Он искал ее. Ее, Сайрус. Не драгоценности.
Я кинула раздраженный взгляд в сторону, снова опустила руки и сжала кулаки. Сдались ему эти драгоценности уже. Одни герцогские запонки стоят едва ли не больше, чем наш перстень и подвеска вместе взятые!
— И ты до сих пор веришь, что он все еще намерен жениться на ней? — дядя Сайрус скрипнул стулом и хрипло засмеялся. — И кто-то говорил, что сбросил пелену с глаз, э? Какой резон ему теперь жениться на ней? Или станешь ломиться в ворота Арно и требовать? Или, против того, забудешь о своей сестре вовсе? А после сможешь спокойно топтать землю, зная, что у сестры был шанс на совсем другую жизнь, и ты просто взял и об этом шансе умолчал? Решил себе, что даже пытаться не стоит, э? — дядя Сайрус распалялся все больше, а набиравший силу голос начинал отскакивать от стен и бить по перепонкам. — С каких это пор де Лесли трусливо залезает в панцирь перед выбором?
— Я уже три года как не "де Лесли", — рявкнул Рон затравленно. — И это выбор между дьяволом и морской бездной, Сайрус!
— Тогда выбирай бездну! — одержимый голос дяди прошелся мурашками по коже. — И ты, и я — оба мы справлялись с ней не раз! Имя можно отобрать, но кровь в жилах останется той же! Докажи, что там течет горячая кровь де Лесли, а не вода! Стой до конца! Как стояли до конца люди на "Беатриче"!..
Голова готова была взорваться и разлететься на куски.
Я не выдержала, стиснула зубы и толкнула дверь, тут же сощурившись от рези в глазах из-за ударившего в лицо после полумрака коридора яркого света. И секундой спустя увидела перед собой бледного взлохмаченного Рона и нависшего над ним, упиравшегося кулаками в столешницу побагровевшего дядю. Темные брови угрожающе нависли над сверкавшими из-под них глазами, и сейчас выделялись особенно сильно на фоне полностью поседевшей густой шевелюры — контраст, который всегда удивлял.
— Мы разбудили тебя, милая, — уже гораздо спокойнее, даже виновато, произнес дядя Сайрус, снова вдруг став похожим на того добродушного, родного моряка, который однажды привез мне на Рождество редкую жемчужину.