— Отец Габриэль будет ждать у пещеры, как договорились, — сообщил Рон уже в который раз, засовывая в седельную сумку снятое со стула простое белое платье с моей единственной нашитой на нем жемчужиной. — Я выеду первым: на случай, если поблизости снуют его ищейки — кроме них и случайных офицеров никто кадета останавливать не посмеет. Тогда жди знака и готовься сделать крюк. И встречу тебя уже за городом.
Я кивнула.
Торопливо снова отвернулась к зеркалу, откинула с бледного от вечного недосыпания лица волосы, быстро стянула их в короткий хвост, и тут взгляд ненароком упал на старый столик у кровати позади меня, с забытой на нем синей книгой. Ладони замерли, а эмоции схлынули. Разлинованная кинжалом грубая потертая столешница с молчаливым упреком напомнила о том, чего мне стоило это решение, и что для сомнений сейчас было не время.
Напомнила о ночах, которые я проводила, боясь сомкнуть ресницы и методично перелистывая перед помутневшим взглядом приятно хрустевшие под пальцами страницы…
Напомнила, как я стояла тогда у пещеры, подставив лицо утреннему дождю и не желая верить в поражение. Как перед глазами ветер колыхал тяжелые ветви деревьев, трепал мокрые листочки, путался в высокой траве и сыпал мелкими холодными каплями. Светлое серое небо казалось таким высоким!.. А вокруг наконец было желанное лето… Только воздух безжалостно дышал холодом. И осенью. Налетал волной, от которой теперь невозможно было защититься… потому что с закрывшейся тогда дверью в старый мир тот же холод поселился и внутри…
Я тряхнула головой, отгоняя липкие воспоминания.
Да, довольно сомнений. Опасений и прочего. Я не смогу бегать от него вечно, и, рано или поздно, с упорством опекуна, ошибка просто неизбежна.
— Готова, — подтвердила твердо и вышла из комнатки вслед за Роном, по пути привычно засунув книгу в деревянный ящичек под кроватью к остальным своим сокровищам.
Из таверны удалось выскользнуть незаметно.
Солнце только начинало клониться к закату, посетителей было немного, а занимавшие несколько комнат редкие постояльцы обычно возвращались лишь к ночи. Я направила лошадь шагом между маленькими, тесно примостившимися рядышком домами и сараями, успев поймать на себе благоговейные взгляды знакомых мальчишек. Точнее — поймать эти взгляды на плече, с которого был спущен плащ и где ловила последние лучи дня сиявшая, открытая взору эмблема Кадетского Корпуса. Об обучении в таком заведении парнишки с окраин могли только мечтать.
Правда, капитан Джереми Фортис тоже не имел аристократических корней, но каким-то образом сумел подняться и в гвардии, и в свете, получить титул.
Рон говорил, что таких, как Фортис, побывавших по обе стороны жизни, следовало опасаться вдвойне. Никогда не знаешь, что у них на уме… И чертовски трудно просчитать их следующий шаг.
И, как назло, именно Фортис был настолько близок к д'Арно, что герцог даже доверял ему поручения, о каких знали лишь избранные. Организовать бесконечное преследование никому не мешающей воспитанницы, к примеру. Или… обеспечить безопасный тайный приезд в замок леди Анжелики Грейс, огласка которого будет стоить д'Арно дорого. И он сделает очень многое, лишь бы только эта новость не дошла до ушей Его Величества.
Даже оставит меня в покое.
Даже не станет поднимать шум, если мы открыто заберем его перстень. А это означало… что у нас появлялось необходимое время беспрепятственно раздобыть последний ключ и наконец навсегда исчезнуть отсюда.
К тому моменту, когда мы с Роном добрались до пещеры, на смену солнечному теплому вечеру пришел сырой полумрак, и осенняя прохлада завладела воздухом окончательно.
Священник, которого я давно уже перестала именовать "дядей", подошел ко мне и тепло обнял, едва мы с братом спешились. От его одежды пахло спокойствием и домом, и на несколько коротких секунд я затерялась в широких объятьях и позволила себе забыть обо всем…
— Ленора, — низкий грубоватый бас совсем не подходил отцу Габриэлю, но родство с де Лесли наделило узнаваемыми фамильными чертами и его. — Еще не поздно повернуть назад.
Рон внимательно посмотрел на него, затем на меня. Он ничего не сказал и никак не прокомментировал предупреждение, но… я знала, что по первому слову развернет лошадь и потом никогда не упрекнет меня в слабости или трусости. Просто знала это. По тому, как он смотрел на нашего родного священника и раньше, и сейчас.