Если не в любви и не в выгоде дело, то поспешному венчанию с леди причина могла оставаться лишь одна.
— Вероятно, невеста была уже беременна? — сорвалось с языка, и я запоздало горячо понадеялась, что вышла не слишком едкая ремарка.
Ладонь герцога застыла. Он вытащил лезвие, опустил руку и слегка повернул голову в мою сторону, как если бы сомневался в том, что ему удалось верно расслышать.
— Надеюсь, что нет, — пробормотал озадачено.
То, что неразумная Розалинда перешла черту, стало ясно, уже когда опекун отбросил нож в сторону. Неторопливо, будто потревоженный мелким зверьком хищник, поднялся на ноги и так же неспеша пошел к тому углу, где жалась я. И с каждым его негромким шагом сюда сердце тяжело опускалось все ниже…
Я осторожно подтянула изнутри края наброшенного на плечи камзола. Ненадежная ракушка, но больше прятаться было негде. Просто дар какой-то… Совершать одну глупость за другой рядом с этим мужчиной. И когда д'Арно остановился непозволительно близко, стало еще тревожнее. Тягостнее. Как перед бурей.
На глаза опекуна падала тень, и невозможно было различить их выражение, но от затянувшегося молчания становилось уже слишком не по себе.
— Ч-чего Вы хотите? — с трудом выдавила я, не выдержав этой гнетущей тишины первой.
Герцог прикоснулся к краям своего камзола и, немного смяв их, легонько натянул. Подавшаяся к нему ткань мягко подтолкнула меня в спину, заставив приблизиться к опекуну на дюйм. И ясно ощутить себя в ловушке.
— Ну же, Рози, — от ласкового обращения перед глазами потемнело еще больше. — Чего может хотеть мужчина от хорошенькой девушки вроде тебя?
Если вчера от поцелуя "жениха" в голове звенел сигнальный колокол, то сейчас я будто получила этим колоколом по самой голове.
— Не смейте прикасаться ко мне, — прошептала отчетливо, чувствуя, как образ Розалинды меркнет и исчезает от смешавшегося со страхом негодования.
— Если дело в цене, то уверяю, что могу щедро заплатить за приятную компанию, — заверил опекун сладко, и мне начало становиться по-настоящему дурно. — Разве ты сама не говорила, что тебе нужно зарабатывать на жизнь, Рози? И не слишком ли много времени уже потрачено на пустые разговоры? Раз уж мы все равно застряли здесь.
— Вы не за ту принимаете меня, — хотелось это выкрикнуть, но я едва сумела заставить хриплый голос протиснуться через скрутившееся горло. — Я работаю в таверне официанткой, а не…
— Не нужно строить из себя невинность, — оборвал д'Арно вкрадчиво и натянул камзол еще сильнее. — Я знаю о жизни девушек в тавернах достаточно, Рози. Наверняка среди местных посетителей есть тот, для кого делаешь исключение и ты. Или он расплачивается красивыми словами?
Перед глазами упала красная пелена, и последняя предосторожность разлетелась вдребезги. Ладонь взмахнула вверх… но лишь беззвучно ударилась о натянутый камзол, тут же бессильно стиснувшись в кулак.
— Я не делаю исключений!!! — прошипела яростно, осознав, что ничем не могу ответить наглецу, и с силой дернула ткань, но та продолжила так же надежно оставаться в его руках. — Ни для кого, никогда, ни за какие деньги!!! Ни за "красивые слова", которые здесь не имеют ровным счетом никакого значения! Но будь я "леди"… — продолжила горячо и почти увидела свою внутреннюю Розалинду, которая обреченно положила ладонь на лицо, глядя, как я выдаю нас обеих; только прорвавший защитные барьеры шторм уже было не остановить. — …будь я леди, за плечами которой стоял бы уважаемый в свете отец — и Вы никогда не посмели бы произнести подобного вслух, а если бы посмели — то ответили бы за оскорбление! И мне нисколько не было бы Вас жаль. Нисколько… — голос сорвался.
Грудь сдавило от сбившегося дыхания, и воздуха вдруг стало отчаянно не хватать. Словно он весь внезапно закончился здесь. Словно меня швырнули на раскаленный берег после целой жизни в прохладных волнах, и я теперь не могла сделать ни вдоха, сколько ни пыталась. И не знала, чего теперь следовало страшиться больше — оставаться запертой с желающим воспользоваться мною опекуном или же… гнева лорда за брошенные ему резкие слова. Правдивые, но… такие, как д'Арно, подобного простой девчонке наверняка не простят.
— Рад это слышать, — спокойно произнес герцог вдруг и чуть ослабил хватку. — Было бы крайне досадно волею случая оказаться связанным слухами с женщиной, для которой честь потеряла значение, — ровный тон не укладывался в голове, но именно его я и слышала. — Поверь мне, Розалинда, я — не тот человек, который может позволить себе скандал вокруг своего имени. Скандал, от которого могу пострадать не только я. Есть люди… чье благополучие напрямую зависит от моего. Люди, которые мне дороги, — он выпустил, наконец, камзол и аккуратно разровнял больше не удерживавшие меня края. — Кроме того, — теперь голос опекуна звучал уже значительно легче. — Не хотелось бы лишний раз расстраивать свою жену, — признался мягко. — Она… — его губы, до которых не дотягивалась скрывавшая глаза тень, дрогнули. — …ведет себя непредсказуемо, когда расстраивается.