Я закрыла книгу и некоторое время сидела в тишине: обдумывая.
Не может быть, чтобы мне просто повезло выхватить из всех книг одно такое великолепие. Наверняка это не единственная книга с картинками, которая есть у герцога. А я знаю, что сам герцог любит картины: полотна на стенах были везде, куда нам только удавалось тайком заглянуть этим летом, пусть я лишь мельком обращала на них внимание.
И из Лесли опекун также забрал именно "прекрасно вписывающийся в интерьер портрет".
И, скорее всего, не один.
Соответственно…
Должна же среди тех бесчисленных полок найтись хоть одна подобная книга, посвященная истории архитектуры? А среди художественных богатств д'Арно — хоть один набросок, где нужный мне дом запечатлен? Иллюстрации? Схемы? Картины? Гравюры?.. Хоть одно упоминание, с которым можно было бы сверить пусть только внешнюю границу таинственного дома на карте: то здание — слишком внушительно, и оно не могло построиться за один год, и рядовым архитектором.
И оно не могло быть отделано просто и безвкусно. А если там внутри и снаружи есть, на что посмотреть — то упоминание о нем в библиотеке Арно должно быть. Хоть один фрагмент, хоть какой-то намек…
Копию нашей карты я сделать сумею.
Если бы только мне удалось незаметно…
Я тяжело закрыла глаза и уткнулась лбом в колени, стиснув книгу герцога в объятьях. Не удастся. Замок теперь для меня закрыт: д'Арно сам сказал, что изменил лабиринт…
Единственный способ вернуться туда теперь — только лишь через парадные ворота, признав права опекуна и навсегда распрощавшись со своей свободой.
Пат.
Я затушила свечу, забралась на жесткую кровать и свернулась калачиком, так и не выпуская из рук согретую теплом книгу. Последняя идея, на которую оказалась способна моя измотанная голова, была исчерпана.
Однако и несколькими часами позже, когда мысли прояснились после освежившего сна, ничего дельного на смену уже передуманному приходить не желало.
А на кухне, куда я вышла на звук голосов брата и Маризы, поджидал новый сюрприз.
Хозяйка с довольным видом ворковала у водруженной посреди стола плетеной клетки с расхаживающим внутри обычным на вид сизым голубем, словно ребенок, получивший долгожданный подарок на Рождество. Рон… Сидевший рядом Рон наблюдал за ней с видом голодного и злого кота, который только и ждал момента, когда птица останется без присмотра.
Голубь увидел меня первым и замер, чуть вытянув заигравшую зеленоватыми переливами шейку и обратив ко мне внимательный глаз.
А когда меня заметил и Рональд, стала ясна причина его хмурого настроения. Так… Что я уже успела натворить, пока спала?
— Есть что-то, о чем я должен знать? — опустив приветствие, поинтересовался он с требовательными нотками в голосе, снова вернувшись в почти позабытый образ старшего брата, которого я должна была слушаться беспрекословно; и сопроводил вопрос взглядом, будто поймал меня с поличным.
— Не обращай внимания, дорогая, — прокомментировала беззаботно Мариза, подхватив при виде меня кофейник. — Его Бывшее Сиятельство сегодня не в духе.
Рон качнул головой, напряженную линию губ тронула ухмылка — упоминание о несостоявшемся титуле его не задевало никогда. Зато помогало отвлечь, когда потребность командовать всеми здесь начинала играть в крови. И Мариза об этом тоже помнила.
— Например? — уточнила я осторожно, заставив себя направиться к столу и одновременно перебирая в уме недосказанные накануне слова. Надеюсь, я не говорила во сне. Очень надеюсь…
— Например, — протянул Рональд так, словно ему самому было неприятно вдаваться в эти уточнения. — Когда это уже наша Рози успела сдружиться с… — он сузил глаза, пристально глянув на меня и завершил, отчетливо проговаривая едва ли не каждую букву: — …Ричардом Клейтоном? — неторопливо поставил лежавшую на столе руку на локоть, подняв зажатый между вытянутыми указательным и средним пальцами сложенный листок. Аккуратный и даже нисколько не смятый. Полагаю — чистая случайность, учитывая настроение Рона.
Я вовсе не собиралась краснеть, когда подошла и забрала из его руки послание, но, похоже, опекун снова сумел застать меня врасплох. У него, определенно, талант… Теперь еще придется оправдываться за то, что я не рассказала брату о нашей встрече в погребе.