— Думаете, простая девушка без титула и положения в свете даже не способна искренне полюбить? — скорее рассудка бросило мое уязвленное самолюбие.
— Я этого вовсе не говорил, — спокойно возразил д'Арно.
А пальцы, в которых я по-прежнему держала передо собой неизменный ридикюль, почти болезненно стиснули жесткую ручку. Потому что голос герцога изменился. Пропали и недавняя легкость, и безразличие. И даже слепому стало бы ясно сейчас, что вниманием опекуна я сумела завладеть безраздельно. Кажется, кто-то "де Лесли" больше, чем она думает, и фамильная вспыльчивость однажды сыграет мне дурную службу. Если уже не…
— Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, — повторил он безо всякого выражения недавнюю фразу, пересек комнату и открыл еще одну дверь, которую я не заметила раньше. — Здесь располагается лестница, которая ведет непосредственно в Северное крыло замка, — пояснил герцог, поймав мой сбитый с толку взгляд. — Обе двери из башни запираются на ключ. Если тебе вдруг понадобится дубликат — обратись к экономке: она заведует всеми запасными ключами. Кроме того, что от трельяжа, — кивок на прекрасный образец мебели по правую сторону от меня. — Тот ключ, что на столике — единственный. Я оставляю на твое усмотрение позаботиться о запасном — этой башней долгое время никто не пользовался. Или можешь не запирать полки — здесь никто не ходит по чужим комнатам без спросу, — он задумался, будто размышляя, что еще должен был сказать. — Я пришлю Люси. Это дочь экономки. Завтра она покажет тебе замок и разъяснит обязанности, а пока отдыхай.
Я медленно кивнула, почти не веря, что он, действительно, собирается уйти.
"Книксен!" — прожужжал в голове голос леди Лейн, и я торопливо попыталась исправить положение хотя бы этим.
А когда выпрямилась, успела поймать скользнувшую по губам герцога улыбку, прежде чем он вышел из комнаты.
До прихода Люси я сумела свою новую спальню осмотреть.
Если бы она не была так просторна и так богато обставлена — я бы даже могла подумать, что нахожусь в своей башенной комнатке в Лесли.
Даже вид из окна чем-то напоминал тот, который я видела из окон своей башни: деревья и серебряная гладь пруда, пусть он и не был таким большим, как наше озеро, а позади не виднелись далекие макушки гор…
Короткий стук в дверь скоро оповестил о приходе Люси — и на пороге оказалась худенькая девушка примерно моих лет, с тонкими правильными чертами лица, густой россыпью веснушек и огромными голубыми глазами, глядящими с любопытством и некоторой настороженностью.
А уже через несколько минут, когда Люси положила на кровать принесенную с собой униформу и озвучила мои обязанности, с настороженностью стала глядеть уже я.
Герцог потрудился донести до новой горничной, что Розалинда должна была следить за порядком в нескольких комнатах здесь же, рядом с башней Северного крыла. Комнатах, которые никто в ближайшее время занимать не собирался. Кроме того, герцог не желал, чтобы я общалась часто с другими слугами, а завтраки, обеды и ужины Люси должна была приносить для меня прямо в башню.
— Если тебе будет слишком скучно — я могу иногда составлять тебе компанию, — предложила девушка сдержанно.
Тем не менее, никто запирать меня в Северном крыле не собирался.
И в следующие несколько дней приставленная мне в проводники та же Люси (довольно сухо, надо признать) рассказала о том, что я уже итак знала после целого лета слежки за герцогом.
О том, что кроме самого хозяина в замке жила его тетушка, леди Агнес, ее дочери и их строгая гувернантка, тоже приходившаяся д'Арно какой-то дальней родней. Дамы занимали Южное крыло. Гости — если таковые случались в замке — устраивались в Восточном. А в Западном крыле располагались покои самого хозяина. И комнаты его личных слуг. И библиотека.
Что касается слуг, то большинство имен были мне не знакомы. Хорошо я знала лишь Филиппа — камердинера светлости. Это был крепко сбитый грозного вида мужчина средних лет, с пышными усами и суровым взором. И походкой, подозрительно напоминавшей выверенные шаги военного. Не удивлюсь, что среди ближайших слуг герцога таковые и значились…
Экономку и ее имя следовало запомнить хотя бы из уважения к моей немногословной провожатой.
Еще был… Жак. Дворецкий.
Тощий и высокий, с излишне длинным для худого лица носом и близко посаженными птичьими глазами.
Жак носил гораздо более вычурную сияющую ливрею, чем другие слуги, и напудренный завитый на старомодный лад парик. "Павлин" — как я про себя назвала его. И примерно с такой же горделивой поступью.