— Что ты делаешь?
Заинтересованный голос герцога за спиной заставил выронить из пальцев несчастное покрывало и крутануться на месте.
Он — одному Небу известно, сколько уже времени! — стоял в распахнутых дверях и с нескрываемым любопытством наблюдал за моими так ни к чему и не приведшими попытками застелить постель, как следует. И выглядел д'Арно… потрясающе. Для человека, который только несколько часов назад едва стоял на ногах от алкоголя. Ни уставшего взгляда, ни теней под насмешливо прищуренными глазами, ни болезненной бледности на абсолютно отдохнувшем лице.
Чего, к слову, нельзя было сказать обо мне сегодня утром…
Этой ночью вообще едва удалось сомкнуть глаза: стоило лишь забыться — как перед взором снова появлялся Его Невозможность со своими горячими объятиями, которые осязали во сне как наяву: пока, наконец, бесполезные попытки выспаться и встретить последствия разговора с Жаком хотя бы со свежей головой — не были отброшены.
Да еще это "ты прекрасна в любом образе".
При виде герцога сейчас на сердце опасно заскребло снова. Что же он тогда мог иметь в виду? Если Ленору — то сказал бы об этом прямо. За весь наш путь до спальни — неужели ни разу не обмолвился бы? А если нет… Даже представлять боязно, как д'Арно отреагирует, когда узнает.
— Стелю постель, милорд, — сообщила очевидное и опасливо насторожилась.
— У тебя не слишком получается, — беззаботно заметил герцог, неспеша пересекая комнату.
— Судя по тому, что мне сказал вчера Жак — у меня здесь едва ли получается хоть что- то, — я безнадежно сникла, и в этот момент даже не играла: у меня, действительно, ничего не выходило, а единственная возможность узнать свое место в этой игре — рассыпалась и просачивалась меж пальцев, как песок.
Дворецкий наверняка уже доложил обо мне. Какой смысл теперь делать вид, будто я ничего не знаю о произошедшем? Только нагоню на себя еще больше подозрений, пытаясь увильнуть от объяснений или умолчать…
— Жак… — д'Арно оперся ладонью о столбик кровати рядом со мной и задумчиво побарабанил длинными пальцами по темному отполированному дереву. — Да, он говорил со мной о тебе, — признал герцог. — Но видишь ли, Розалинда… Жак — не обычный дворецкий. Он предан нашей семье не менее тех, кто прожил здесь долгие годы. И считает одной из своих обязанностей — следить за спокойствием обитателей замка. Ты… показалась Жаку подозрительной. И он потрудился сообщить мне об этом. Только и всего.
Продолжения не следовало. Как и его собственного мнения обо всем этом. И спустя несколько томительных секунд я не выдержала.
— А Вам, милорд? — знала, что не следовало спрашивать об этом так прямо. И так пристально смотреть на него тоже не следовало. Но уже ничего не могла с собой поделать, как не могла дольше растягивать этот разговор. — Вам я тоже кажусь подозрительной?
И почти почувствовала в этот миг под ногами тонкий лед: готовый вот-вот хрустнуть и увлечь меня в бездну…
— Нисколько, Рози, — спокойное отрицание, явившееся все-таки неожиданностью, дополнила понимающая улыбка. — Не вижу ничего подозрительного в том, что девушка твоего возраста интересуется предметами искусства, изображающими обнаженных мужчин.
Лицо обдало жаром так стремительно, словно на меня полыхнуло огнем из замкового огромного кухонного камина. И я готова была поклясться в этот момент, что д'Арно попросту смеется надо мной! Но этот взгляд… Такой участливый, такой открытый и… Он, что, и правда: решил себе, будто я приходила тайком в библиотеку лишь для этого?!
— Как я уже говорил однажды — тебе стоит всерьез подумать о муже, Розалинда, — от искренней заботы в его голосе и последовавшего за этим замечанием проникновенного взгляда захотелось провалиться на месте. — Я более, чем уверен, что он сумел бы твое любопытство… ммм… удовлетворить.
Герцог сделался невозмутимым и сосредоточенным так же внезапно, будто позабыл о самом моем существовании, как только поделился своим советом. Аккуратно вытащил из кармана часы на сверкающей цепочке, ловким жестом откинул украшенную затейливой гравировкой золотую крышечку и нахмурился. Снова убрал обратно, задумался ненадолго — и теперь точно не о вызвавшей подозрения дворецкого горничной.
— Боюсь, сейчас мне придется оставить тебя, Розалинда, — сообщил д'Арно рассеяно. — У меня скоро назначена встреча, от которой я очень многое жду.
Позволения с моей стороны едва ли требовалось.
Разве только книксен.
Герцог прошел почти до самых дверей, когда вдруг остановился.