— Пешка — тогда, — пожала плечами я. Пешка, если повезет, может вполне превратиться в того же ферзя. Не понимаю, как сама пешка, тем не менее, может быть "самой сильной"…
Да, и после этих слов одну из белых пешек ждала та же судьба, что и другие "сильные фигуры" до нее.
— Я забыла слона, — осенило запоздало.
И на одного белого слона на доске стало меньше.
— Остается один король…
Самый главный, он же — самый сильный. Почему нет? После шаха и мата королю все остальные фигуры сразу же теряют свое значение, какую бы выгодную позицию они ни занимали.
— "Один" король остаться просто не может, — немедленно возразил д'Арно. — Ему нужна защита.
— Сдаюсь, — признала я побежденно, окинув взглядом свои заметно поредевшие белые ряды и распрощавшись с последней идеей.
— Трюк в том, Розалинда, что ты не можешь выбрать из них какую-то одну, — герцог вдруг посуровел. — При правильной комбинации — у любой из фигур есть шанс поставить шах и мат. Получается — любая из фигур в определенный момент может стать той самой главной. Однако для того: чтобы эту нужную комбинацию построить — тебе понадобятся другие, и, чем больше у тебя фигур — тем сильнее твое маленькое королевство.
Я нахмурилась, до сих пор не понимая его цели.
— Арно — это мое маленькое королевство, — проговорил герцог тихо, глядя на меня внимательно и серьезно. — И для меня дорог каждый, кто здесь живет, потому как я прекрасно понимаю, насколько мы все здесь связаны, Розалинда. Общим делом. Интересами. Комбинацией, задача которой не только принести победу, но и защитить. И я никогда не предам Арно в угоду своим личным желаниям. Никогда. Разумеется, того же я хочу и от других..
…Обратно в башню я возвращалась с тяжелым сердцем.
Ощущение спокойствия, на короткое время завладевшее в кабинете, ушло, и на его место заступила холодная реальность. Что бы герцог ни обещал — эти великодушные слова предназначались только для Розалинды. Не для меня. Это она была частью его маленького королевства. И это к ней д'Арно относился благосклонно и понимающе.
Леноре же опекун обещал только то, что не станет трогать ее, пока помолвка с леди Уотреклер связывает ему руки.
Тревога с каждым шагом нарастала.
Герцог дал мне время подумать над его словами до утра…
Допустим, каким-то невероятным образом мне снова повезет, и я придумаю правдоподобную ложь. А дальше? Я же не могу остаться здесь на всю зиму! Сколько еще пройдет времени до того, как стражи таверны заподозрят неладное? Что-то не слишком уж верится, будто они так и будут наблюдать за моей темницей издали до самой весны и ни разу не проверят — а там ли, собственно, еще пленница?
А сам д'Арно?
Ясно, что ему сейчас не до надежно спрятанной воспитанницы: где-то рядом есть требующая внимания молодая жена, а медовый месяц, пусть и тайный, так неожиданно и грубо оказался прерван. Но чтобы он и дальше продолжал оставаться вдалеке, не взяв мое прибывание взаперти хотя бы под редкий личный контроль?.. Это было бы слишком чудесно, чтобы положиться на такое всерьез.
Наверняка и Рон все это тоже понимает. Чего в Рональде нет совсем — так это наивности. Значит, действительно, просто решил подождать, когда Розалинду раскроют, чтобы избавиться от ненужной обузы…
Я заперлась в своей комнате на ключ и, не зажигая свеч, быстро стерла грим. Смыла с волос чужой ненавистный запах: а парик со злостью был отправлен на ночь в трельяж. Сегодня я завидовала Розалинде сильнее, чем когда-либо…
Сон не шел.
Через несколько минут бесполезных ворочаний одеяло было отброшено, а я принялась быстрыми шагами мерить холодную комнату.
Из всей этой путаницы одно было очевидно — раз план с "таинственным зданием" провалился, то путь для меня остался лишь один: распечатать тайник самой.
Ладонь скользнула по все еще влажным волосам.
Значит — без ключей мне не обойтись. Два из них — у Рональда, который не желает меня видеть. Третий — у графа, к которому никак не подступиться.
Да еще надо выбраться из этого замка…
Тихий стук в дверь пригвоздил к месту.
— Розалинда? — послышался робкий приглушенный голос Люси. — Ты не спишь?
Я лихорадочно метнула взгляд на трельяж и оценила необходимое для преображения время — не успею.
— Я знаю, ты не хочешь никого сейчас видеть, — снова, будто извиняясь, заговорила она. — Я слышала, что Жак каким-то образом собирается выдворить тебя отсюда…
Брови удивленно заползли на лоб. Как же быстро здесь разносятся слухи! Еще даже утро не наступило.
— Это из-за волос, да? — с жаром и негодованием выдала она. — Да Жак просто завидует тебе, потому что у него своих таких нет!