Я мысленно представила Жака в парике Розалинды и невесело ухмыльнулась.
Как же я устала от тени Розалинды…
Или, скорее, это уже я превратилась в ее личную тень. Даже собственная семья видит во мне теперь не более, чем пешку, только не такую, о которой говорил герцог недавно, а самую обычную. Бесправный мелкий расходный рядовой материал.
— Тебе не следовало так часто ходить в библиотеку…
Предостерегающая интонация вырвала из начавшей затягивать жалости к самой себе. Я насторожено уставилась на темное полотно двери. Что еще Люси уже разузнала к этому времени?
— Я побоялась, что ты сочтешь меня за сумасшедшую, и не предупредила… — через замочную скважину донесся болезненный вздох. — Знаешь, я ведь раньше тоже любила бывать там, когда закончу со всей работой. Его Светлость не запрещает слугам пользоваться книгами. Даже самыми дорогими… Если аккуратно… Правда, ими почти никто и не пользуется… Но я раньше любила приходить туда, читать допоздна, листать просто… До того, как там появилась… она. Этот портрет… После того, как его повесили, замок преследуют неприятности одни за другими.
От возмущения даже перехватило дыхание. Это мой портрет сейчас обвиняют в местных неприятностях?! Да он здесь вообще ни при чем!
— Розалинда? — неожиданно громче окликнула Люси и постучала снова. — Ты там?
Я подавила раздражение. Сплю я. И нечего мешать бедной несчастной горничной, которой завтра с раннего утра убирать комнаты, которыми никто пользоваться не будет.
Чего я не ожидала вовсе — так это раздавшегося скрежета в замочной скважине, и тихонько приоткрывшейся вслед за этим двери.
Я остолбенела. Люси — что; сейчас воспользовалась запасным ключом от моей спальни?! Без моего позволения?!
— О, ты здесь, — она вовсе не казалась удивленной. И сразу же остановилась на пороге, заметив мою белевшую в полумраке тень. Связка ключей звякнула в руках. — Я знала, что ты не спишь и… Прости, я должна была поговорить с тобою. Хотела сказать, что готова полностью поддержать тебя.
Я попятилась обратно к кровати.
— Хочешь, я поговорю с Его Светлостью о тебе?
Поспешно согласиться со столь великодушным предложением, либо отказаться — сделать хоть что-то: лишь бы она ушла отсюда скорее, было не суждено.
Лунный синеватый свет просочился через тонкие занавески и осветил меня всю — такую, какая есть: едва одетую, бледную, и с висящими сосульками мокрых настоящих волос.
Ключи выпали из рук Люси и с перекатистым металлическим звоном грохнулись на пол.
Я только успела поднять ладонь, призывая ее молчать…
…Поздний рассвет неторопливо заполнял кабинет, с трудом пробираясь через плотные гардины, которые до сих пор никто не подумал отдернуть.
Грегори стоял перед зашторенным окном, невидяще разглядывая размытые пятна света позади, но сейчас не думал ни о неуютном полумраке, ни о зябкой прохладе из-за еще не разожженного камина, ни о задерживающемся где-то на пути утреннем кофе.
Пряной аромат нетронутого виски в руке непривычно дразнил. Сегодня ночью, сразу после того, как Люси очнулась и выдала весь этот бред — Грегори впервые захотелось напиться по-настоящему. И даже наверняка напился бы. Если бы точно не знал, что выпивка ничего не исправит, а сделает все лишь хуже.
Пальцы непроизвольно сжали хрустальные бока бокала сильнее, будто возможно было этим нехитрым жестом удержать рвавшийся наружу ураган.
О, герцог д'Арно всегда и во все времена прекрасно умел владеть собой!.. Но, черт побери, всему есть предел. И то, что он сейчас закрылся в одиночестве здесь, а не переворачивает ко всем чертям этот замок в поисках забившейся куда-то в страхе Леноры, то лишь по одной причине: напомнить себе перед следующей встречей с ней, что "он прекрасно умел владеть собой".
Грегори тяжело выдохнул через раздувшиеся ноздри.
Как подобный абсурд вообще мог произойти в его замке?!
И хуже всего было понимать, что это была его собственная вина. Только его. Не Люси.
Следовало подняться в башню вместе со своей Рози и не откладывать решающий разговор до утра. Заставить ее отпереть трельяж и признаться. Смыть с нее этот грим и уговорить, либо вынудить ее остаться в Арно. Что бы она смогла сделать? Ни уйти, ни дать знать своим родственникам, что раскрыта. Без позволения Грегори она не смогла бы даже написать им: и еще долго никто из них ничего не заподозрил бы. Достаточное время, чтобы очаровать юную, неискушенную жену…
Но нет же, ему вдруг понадобилось дать ей шанс открыться самой.