В руке печатавшей лаборантки сломался карандаш. Расширившая до сверхъестественных размеров глаза Эфирова задохнулась от нахлынувших на нее эмоций:
— Смелое решение, но вам придется подождать. Говорят, все случится не сегодня завтра. Я обсудила со всеми кафедрами, обзвонила все факультеты. Информация стопроцентная. Но вы… я никогда бы не подумала. Надо же, столько лет вместе работаем, а я вас, оказывается, совсем не знала.
— Напрасно, я честолюбив, хотя до поры старательно гасил в себе это качество. — Он с трудом сдерживал смех. — У меня к вам, Дана Васильевна, просьба. Держите меня в курсе событий, от них будут зависеть мои дальнейшие действия.
— А заведующий знает? — Эфирова подалась вперед.
— Сегодня скажу, — как будто сделав над собой усилие, признался Кирилл Борисович. — Как вы полагаете, он примет мое решение?
— Для него это будет шоком. — Она драматически вскинула руки к небу. — Из начальника он станет вашим подчиненным, не всякому понравится. — Весь ее вид выдавал нетерпение от желания поделиться «сенсацией» с университетскими подружками.
— Ну, до этого далеко. Еще надо выиграть выборы. Если они, конечно, будут. — Он напустил на себя вид глубокой задумчивости.
Эфирова хотела что-то ответить, но в широко распахнувшейся двери показался рослый парень с густой шапкой темных волос. Это был Максим Авдеев — аспирант Кирилла Борисовича.
— Начинаю формировать предвыборную команду, — кивнул на молодого человека профессор. — Проходи, Максим, в кабинет заведующего, потолкуем.
Эфирова пулей вылетела с кафедры. Лаборантка взялась за трубку стоявшего на столе служебного телефона. КэБ понял, что его «секрет» через пять минут станет факультетским достоянием.
— Что с ней? — спросил Максим, с удовольствием располагаясь в мягком кресле.
Кирилл Борисович передал содержание разговора.
— А вы это всерьез или разыгрываете?
— Мистификация чистой воды, — признался профессор, — тебя ведь не проведешь! А Эфирова, кажется, поверила. Сейчас разнесет по секрету всему свету.
С Максимом или Максом, как иногда называл его КэБ, можно быть откровенным. Он знал парня, когда тот был еще студентом, а за последние три года, в течение которых Максим под руководством Кирилла Борисовича писал диссертацию, они так и вообще сблизились. До того, что Хабаров позволял тому несколько фамильярно называть себя шефом. В Максиме было то, чего не было в характере профессора, — железной уверенности в себе и собственной правоте. Сообразительный и находчивый, он быстро принимал решения, тогда как Кирилл Борисович всегда подолгу раздумывал, взвешивая все за и против. На первых порах он, как научный руководитель, помог парню полезными связями в правоохранительных органах, необходимыми для сбора уголовной статистики, но, слегка оперившись, Максим постарался взять собственную научную судьбу в свои руки.
Быстро оценив силу социальных сетей для собственной раскрутки, Максим освоил их на практике. Кирилл Борисович знал о них только понаслышке. В отличие от шефа Макс не прятал глаз под взглядом Эфировой, а, напротив, смело смотрел на нее. Экстраверт по натуре, он был открыт людям, в то время как КэБ сосредоточился на собственном внутреннем мире. Объединяла их, пожалуй, только наука, в которой у Максима, по мнению профессора, было большое будущее.
Правда, его ученик, как представлялось учителю, разбрасывался. Зачем-то взялся за изучение португальского, завел знакомства в цыганском таборе, консультировал по юридическим вопросам какие-то фирмы и частных лиц. Последнее Кирилл Борисович объяснял желанием молодого человека подзаработать — надо же на что-то жить! Но для чего водить дружбу с цыганским бароном, профессор понять не мог. «Мне интересно», — всякий раз отвечал Максим на его недоуменные вопросы.
— Как поживает твоя диссертация? — Кирилл Борисович для начала хотел обсудить тему, волновавшую аспиранта. — Ты каждый день занимаешься или от случая к случаю? В библиотеке бываешь? Я рекомендовал тебе книги. Или ты больше обретаешься в таборе? Извини, но я не понимаю твоего интереса к этой публике. Наверное, ты уже бренчишь на гитаре и скачешь на лошади… Или того хуже…
Максим заразительно рассмеялся:
— Да, гадаю на вокзале! У меня, Кирилл Борисович, цель — собрать материал о цыганской жизни. Напишу книгу. Будет бомба, вот увидите. А рекомендованные вами монографии я прочел — они пригодились. А что касается последней главы, то к праздникам закончу! — Макс клятвенно положил руку на сердце, как это делают иностранные футболисты перед ответственной игрой.