– Так в чем же тогда зашифрован смысл сказки? – задал свой вопрос студент Кирсанов.
– В чем? В том, что эта сказка о смысле… бытия человека, – спокойно и уверенно произнесла Татьяна Виленовна.
– Всего лишь? – снова раздался голос студентки Князевой. – Даже не смешно…
– Да я вас, Князева, смешить-то, собственно, и не собиралась! – спокойно отреагировала на реплику своей студентки Верещагина. – Только ответьте мне на один простой вопрос: почему же тогда все поколения, приходящие в мир, озадачены этим вопросом? Вся западная, да и наша классика искала и по сию пору ищет ответ на этот простой вопрос: для чего человек пришел в этот мир, для чего он вообще приходит на эту землю? Он же мог и не появляться. Но если все-таки появился, то для чего? Ведь не пить и есть, в конце концов… И даже не для того, чтобы плодиться и множиться…
– Действительно, ну не спариваться же… – вслух заметил Козырев, вызвав новое оживление в аудитории.
– Если Козырев знает ответ на этот вопрос, то пусть встанет и скажет…
Студент промолчал.
– Тут есть какая-то загадка… – вдруг произнесла студентка Смелова.
– Загадка, безусловно, имеется, – поддержала Анну Верещагина. – Если внимательно анализировать наполнение этого великого произведения, то его хватило бы не на одну сказку. А Ершову-то было тогда восемнадцать с половиной лет. Почти как и вам.
Верещагина окинула взглядом аудиторию, которая явно начинала оживать.
– Так, вижу, что появились вопросы… Хотя я и не сказала вам еще ничего нового. Я всего лишь бросила камень и теперь наблюдаю, как расходятся круги… Не волнуйтесь, все получат сегодня возможность высказать свое мнение…
В это время раздался звонок.
– Все свободны. Продолжим после перерыва.
В перерыве Верещагину пригласили к проректору университета по научной работе.
– Уважаемая Татьяна Виленовна, – начал он. – Я внимательно ознакомился с предложенной вами диссертацией на соискание степени доктора филологических наук, просмотрел представленные отзывы… Все хорошо… У меня лично ни к вам, ни к вашей работе никаких претензий нет… Но вот только…
– Что «только»? – спокойно спросила его Верещагина.
– Нужно немного подождать…
– Что подождать? Опять очередь, как в коммунистическую партию? Всегда оказывался кто-то, кому это было более необходимо: сначала личный водитель ректора, потом дочка декана… Сейчас могу лишь сказать, и слава Богу, что не вступила.
– Зачем вы так, Татьяна Виленовна…
– Как «так»?
– Просто нужно, чтобы начатая в Москве кампания по вопросу авторства сказки… завершилась каким-то результатом… А то нас не поймут, скажут, что протаскиваем своих, не обращая внимания на начавшуюся дискуссию…
– Вы сами-то понимаете, что сейчас сказали? – спросила Верещагина, вставая. – Извините, но у меня семинар, студенты в аудитории ждут.
– И что я такого сказал? Просто попросил немного подождать…
Но Верещагина его уже не слышала.
И вот она снова в аудитории, где несколько десятков глаз пытливо смотрят на нее.
– Итак, продолжаем. Начнем с одного из начальных фрагментов сказки… – и по памяти произнесла:
– Итак, вы слышали знакомый вам отрывок. Кто мне скажет, что же это за кобылица? – уже обращалась ко всей аудитории Верещагина. – Кто первый?
– Так уж вроде и так все ясно, – с места произнес студент Платов, решивший теперь идти ва-банк и добиться отличной оценки по предмету. – На прошлом занятии Прянишникова даже нам это процитировала. Могу и сам повторить:
– Это же слова самого Ивана про нее. Выходит, что белая кобылица – черт! Так ведь? – Студент победно оглядывал аудиторию, ища поддержки у товарищей по курсу.
– Да не совсем! – ответила Верещагина своему студенту. – Почему же, поймав и до поры схоронив птицу счастья, Иван, если дурак, не начал всем об этом рассказывать?