– В этом есть зерно истины… А теперь пару слов о самом видении…
– Ершов сказал, что в показанных ему картинах он не увидел себя и даже никого из своих родных…
– Странно… Оставили жить… А потом вся жизнь наперекосяк… Что так? – уже с долей удивления вопрошала Александра.
– По той лишь причине, что он не понял того, что ему было предназначено. Не понял, для чего было это видение… Он очнулся на краю полыньи и никому ничего не рассказал: ни о рыбе, ни о смерти, ни о старичке… А вскоре, возможно, и просто забыл, как некий сон. И продолжал жить известной тебе жизнью.
– Подожди, а как же сказка?
– Сказка? Она была лишь как следствием того, что Ершов уже сам, будучи в университете, снова обратился за помощью к Богу…
– Не поняла…
– Хорошо, подойдем с другой стороны. Уровень развития, который Ершов получил к тому времени, когда услышал и впервые прочитал Пушкина, был, прямо скажем, еще недостаточным для понимания такого явления, как Пушкин. Не говоря уж о том, чтобы соревноваться с ним. Это ясно каждому. В то же время надо признать, что и в нем самом уже изрядно накопилась некая сумма знаний и личный человеческий опыт, к этому надо прибавить и все те страдания, через которые он прошел лично. И не забывай, наконец, об информации, полученной им от старца, которую он начал к этим годам исподволь осмысливать.
– То есть?
– Я так понимаю, что он начал восстанавливать фрагменты своего видения встречи со старцем. Стал понимать о возможности другого пути развития человечества. И то, что эту информацию каким-то образом нужно обязательно передать людям. Все это и породило у Ершова искреннее желание поведать об этом миру, используя популярную в то время форму изложения сказки в стихах.
– То есть?.. – уточняла Александра. – Подражая Пушкину лишь по узнаваемой для всех форме, а не по содержанию…
– Умница! Для этого, как мне видится, он и обращается к Творцу за помощью. И милосердный Господь вновь и с любовью протянул ему Свою руку… В этот-то момент и произошло то, что называется Божественным озарением…
– Божественное озарение, говоришь. А как же объяснить все, что было с ним по возвращении в Тобольск? – вновь вопрошала Александра. – Как это-то все понимать?
– Думаю, что со смирением, – спокойно ответила ей Татьяна.
– Типа: Господь дал, Господь и взял? – чуть ли не с упреком произнесла старшая сестра.
– Очевидно, так! Господь действительно дал Петруше Ершову сей дар, но при этом, как я понимаю, лишал всего, к чему он уже привык, а потом и просто стал забирать тех, кого он возлюбил всем своим большим добрым сердцем…
– То есть всех тех, кого он возлюбил более, чем Бога?
– Да! Как бы грустно это ни звучало. Смотри сама: три жены, а в результате? Только боль потерь и время, которое уже не вернешь, так как оно потрачено на пустые хлопоты с оставшимися в живых детишками, поиском новой для них матери… А потом еще и хлопоты по устройству тех, кто подрос… И так почти до конца жизни… Только потери и практически никаких радостей.
– Оставив ему только одно – его дар провидца?
– Безусловно! Подумай… Ведь Ершов сумел в своей, казалось бы, незамысловатой, а потому гениальной сказочке, как в капле божественной росы, сфокусировать весь мир с его радостями и горестями, взлетами и падениями. При этом он знал, верил, что придут люди, которые поймут написанное им. Которые сумеют объяснить его видения. Которые, быть может, задумаются над тем, для чего мы приходим в этот мир. Как нам жить и что делать, чтобы человечество, как и каждый из нас, было готово к такому насущному преображению…
– Теперь осталось лишь и нам с тобой найти эти три котла и в них искупаться, – задумчиво произнесла Александра и добавила: – И снова красавицами станем… А что, я, например, не против…
– Никто не станет ни красавцами, ни красавицами. Разговор о душевной красоте тех, кто научится видеть мир иными глазами. Слышать, а главное, видеть окружающий нас невидимый Божественный мир, о котором мы лишь догадываемся. И преобразившись, вернуть себе подобие и образ Творца. Вот тогда мы и могли бы стать не красавицами и красавцами, а милыми людям и друг другу. А пока мы просто медленно, но верно превращаемся в животную стаю и в большинстве своем становимся хищными, забывшими Бога тварями…