3
Долго ли, коротко, но в конце концов набрел я на протоптанную стежку, по которой изба бабку в очередное путешествие унесла. По проторенному пути идти стало уже легче, чем продираться через бурелом. Так что я шел довольно бодрым шагом, периодически поглядывая на компас: не унесло ли дурную избушку еще куда-нибудь, не устарел ли уже мой маршрут? Вот бы эта шагающая лачуга навстречу мне выбрела! Но на этот раз изба оставалась неподвижной. И я понял, почему, сразу же, как только вышел на небольшую полянку, где она решила остановиться на этот раз. Обычно дурная на весь чердак, на этот раз избушка и вовсе оказалась с покосившейся крышей. То есть, наклонилась так, что крыша глядела куда-то в сторону, а сама шлепнулась нижними венцами прямо на землю и вытянула обе свои шкодливые ножки.
– Так, – приближаясь, оценил я ситуацию. И строго потребовал: – А ну-ка, дыхни!
Вместо легкого дуновения из окошка вредная изба с готовностью дала мощный выхлоп из печной трубы, наклоненной как раз в мою сторону, так что я оказался не только окутан винными парами, но еще и сажей запорошен с головы и до самых ног. Вот ведь скотина деревянная! Я сделал попытку отряхнуться, да куда там! Сажа – она въедливая, теперь только мыться да одежду стирать. Хорошо, что на мне хоть был сейчас не официальный мундир с его капризной тканью. Уважая этот предмет одежды, я берегу, так сказать, его честь, в то время как моя собственная репутация давно уж всему поселку известна совсем не с лучшей стороны. Именно по этой причине мы с мундиром стараемся появляться на людях вдвоем пореже.
Дождавшись, пока вокруг меня осядет черное облако, я поднялся на непривычно низкое крылечко сидящей избы и в сердцах пнул несносное жилище по нижнему венцу. Изба в ответ лишь слабо дернула одной вытянутой ножкой, что явно говорило о ее плохом самочувствии – в другое время она попыталась бы огреть меня висящей над дверью табличкой, где значилось: «Дама Яга. Работающая пенсионерка. Снятие сглаза, порчи. Гадание. Часы приема…» Часы приема, ага! Ты бы на этой табличке еще написала, где тебя в эти часы ловить вместе с твоей блудливой жилплощадью!
Догадываясь, что сами жильцы, «дама» со своим котом, тоже сейчас пребывают не в лучшем состоянии, я самостоятельно открыл скрипучую дверь. Медленно, потому что в этот момент думал о том, как неудачно все складывается: сам вчера перебрал, как нечасто бывает, да еще и пришел к нетрезвым помощникам. Хорошая из нас сейчас компания выйдет! Что мы только наработаем!
И действительно, первое, что я увидел, шагнув за дверь, это лежащего на лавке кота. Вон он, даже головы не может поднять! Что же за день вчера такой был, а? Я обвел глазами избу в поисках бабки. Но та сама вдруг нашлась, заорала нечеловеческим голосом, подскочила, а вслед за ней с диким воем взлетел с лавки и кот. Потом оба ломанулись к окну, пытаясь синхронно из него выброситься. И благодаря такой синхронности дружно в нем застряли, в качестве приветствия явив мне свои пятые точки. Одну худенькую, в ворохе складчатых юбок до самых пят, а другую откормленную, увесистую, с толстым хвостом. А уж как при этом орали-то! Хорошо, что наружу, заткнув собою окно, иначе я бы оглох! Но что было хорошо мне, то оказалось худо избушке, которой эти вопли ударили под самую ее нездоровую крышу. Заскрипев от такого издевательства всеми своими бревнами, она сделала попытку перевалиться на другой бок. Я успел схватиться за дверной косяк, благодаря чему устоял, а вот бабка с котом, засевшие в окне не слишком плотно, вывалились из проема внутрь и проехались по полу. Остановились у стены, глядя на меня полными ужаса глазами и пытаясь отползти назад. Куда, интересно? В стену вдавиться? Хорошо хоть орать перестали. Кот теперь подвывал на одной ноте, а бабка тихонько икала, при каждом импульсивном движении являя мне свой фирменный клык с золотой коронкой.