Он осекся – принц-директор уставился на него выкаченными глазами с видом человека, пораженного неожиданным апоплексическим ударом. Продолжалось это недолго, принц тут же опомнился, выхватил из воздуха высокий стакан с какой-то бледно-желтой жидкостью и одним глотком осушил его до дна. В воздухе распространился тонкий аромат хорошего вина.
Что-то твердое толкнулось Сварогу в сжатые ковшиком пальцы. Инстинктивно сжав непонятный предмет, он опустил глаза и увидел у себя в руке такой же хрустальный стакан с вином.
– Выпейте, – торжественно сказал директор. – За это, право же, стоит выпить. Примите мои поздравления, молодой человек. И простите за то, что я полагал вас легкомысленным вертопрахом. Вы подали великолепнейшую идею, не побоюсь этого слова, эпохальную! Только подумать, что никто прежде не додумался… Ну конечно же, расширение и углубление структуры! Браво! Великолепно! Конечно же, имперские губернаторы в каждой провинции, подчиненные наместнику королевства! Вы умнейший человек! Одним махом решится столько вопросов…
Сварог оторопело уставился на него, зажав стакан в руке. Без сомнения, господин директор говорил совершенно серьезно – а ведь Сварог всего-навсего попытался не слишком тонко поиздеваться над бюрократической системой, довести ее до абсурда… Черт, прежде чем открывать рот, следовало бы вспомнить, что для бюрократии любое «расширение» и «углубление» становится не абсурдом, а манной небесной!..
– Новые штатные единицы, – рассуждал вслух его высочество. – Как минимум сто штатных единиц. Дополнительные фонды… да нет, какие там сто, ведь всякий имперский губернатор будет нуждаться в канцелярии, аппарате… Если стандартный штат аппарата при наместнике составляет двадцать шесть единиц, то любому имперскому губернатору мы просто-таки обязаны выделить не менее десяти сотрудников… Снимается проблема кадрового резерва, мы одним махом покончим со множеством кандидатов, которые сейчас бесцельно толкутся в департаментах, пишут прошения, интригуют, подсиживают… Всем найдется место… Знаете что, лорд Сварог? – воскликнул он восторженно. – Бросьте вы ко всем чертям эту затею с королевствами. Я вам помогу быстро и эффективно освободиться от этой ноши. И поступайте ко мне секретарем канцелярии. Гарантирую чин имперского тайного советника, льготную выслугу, прочие блага – это все для начала, а там посмотрим… Грех не привлечь в свое учреждение человека, который способен рождать столь полезные и толковые идеи… Как вы?
– Простите, ваше императорское высочество, но вынужден отклонить столь заманчивое предложение, – торопливо сказал Сварог, вовсе не расположенный попадать из огня да в полымя. – Не чувствую в себе достаточно способностей для государственной службы, уж не посетуйте…
– Жаль, жаль, – пожевал губами принц. – Но вы все же подумайте, я не тороплю…
…Уже спускаясь по широкой лестнице Канцелярии, щедро украшенной статуями и фонтанами, Сварог отыскал еще одно надежное средство, способное улучшить отношения с Новогодней Елкой: следует незамедлительно учредить высший орден Хелльстада, с хорошую тарелку размером, непременно с гербовой цепью, самоцветами и кронгами позатейливее. И вручить со всеми полагающимися почестями. А ордена Трех Королевств даже не придется придумывать, достаточно покопаться в библиотеке Геральдической коллегии и восстановить старые. Нужно принимать правила игры, коли уж нет возможности от этой игры отвертеться или изничтожить ее к чертовой матери…
Он быстро спускался, шурша мантией, озабоченный больше всего тем, чтобы не наступить на ее подол, не ляпнуться на ступеньках, – позору не оберешься, явный урон для королевского достоинства… Трое раззолоченных чиновников со всей возможной важностью несли за ним «Кодекс жути ночной», три фолианта кратких пособий для начинающего короля, а также четыре бархатных коробки – королевские Походные Печати, по одной на королевство, коими Сварог должен был пользоваться, пока не приведет в надлежащий порядок кодексы и отчетность. Бюрократическими причиндалами он обрастал с удручающей быстротой. И ничего тут не поделать. Пусть даже подданных – кот наплакал, пусть даже добрая их половина к роду людскому не принадлежит, пусть даже кандидатов в министры и верные сподвижники можно пересчитать по пальцам одной…
Он даже приостановился. Все из-за чертовой бессонницы, голова не работает толком, иначе давно додумался бы…
Не стоит мудрить. Нужно побыстрее навести справки на земле – что сейчас поделывает Странная Компания. Вот уж на кого можно полагаться и в более серьезных делах. Вот только захотят ли его былые сподвижники бросаться в очередное нелегкое предприятие? Как-никак обзавелись орденами и титулами, равно как и деньгами, «дабы поддерживать свое нынешнее положение», если использовать стандартную земную формулировку. А верзила Бони и вовсе стал королем, пусть всего лишь в Вольном Маноре. Людям свойственно стремиться к безопасному уюту, особенно тем, кто попал в князи из натуральной грязи…
Его вимана стояла на прежнем месте – двухэтажный перламутрово-серый домик с алой крышей, и возле распахнутой настежь входной двери навытяжку стоял верный Макред в парадной ливрее. Картинка мирная, идиллическая. Правда, ее немного портило присутствие в нескольких уардах от виманы боевого драккара, представлявшего собою ровно треть личного Сварогова военно-воздушного флота. Черная крепостца с дюжиной башенок добросовестно ощетинилась дулами и жерлами. Сам Сварог с превеликой охотой избавился бы в мирных полетах от столь могучего вооруженного эскорта, но это была не его идея: Гаудин не то чтобы посоветовал, а прямо приказал летать исключительно в сопровождении драккара, пока не сгладятся кое-какие шероховатости… Он и сам передвигался от одного летучего замка к другому под конвоем двух брагантов Серебряной Бригады. А значит, обстановочка и в самом деле оставалась напряженной.
– Прошу пожаловать, милорд!
Верный Макред на сей раз произнес это что-то чересчур уж громко, почти крикнул.
Сварог поднял бровь, прислушался. На втором этаже что-то звонко упало, послышался азартный возглас, чей-то испуганный визг. И тут же все утихло.
– Ах, вот оно что, – сказал Сварог понимающе. – Опять покрываете этих шалопаев, Макред? В конце концов, мы не у себя дома, здесь официальное учреждение, и не из последних… Заберите у этих господ все, что они принесли. Взлетаем. В манор.
Он прошел в дверь, облегченно вздохнув, снял тиару, положил ее на столик у двери, недавно поставленный именно для этой цели, сноровисто расстегнул пряжки мантии, сбросил с плеч, не глядя – к ней, пока не успела упасть на пол, тут же кинулись два лакея в ливреях его фамильных цветов – и поднялся на второй этаж, на ходу доставая сигареты: Костяная Жопа терпеть не мог курения, а потому во всем его обширнейшем заведении не было уголка, где можно устроить перекур.
– Так-так-так-так, – сказал он, входя в гостиную. – Издали слышно, что вы тут на головах ходите, разгильдяи…
Вопреки его пессимистическим ожиданиям, разрушения оказались невелики: пара вычурных кресел перевернута, да сорванная с окна портьера косо повисла на золоченой палке, подметая пол, и возле нее застыл навытяжку ливрейный холуй, ожидая точных указаний Сварога.
– Навести порядок, – бросил ему Сварог, сел в кресло, из-за своей массивности оставшееся в прежней позиции. С удовольствием затянулся, присвистнул: – Еще и ваза…
Растрепанная Мара повесила голову, без особого раскаяния посверкивая глазищами из-под рыжей челки, поправляя на груди покосившийся орденский бант. Карах поместился над камином, за часами, откуда торчало лишь его мохнатое ухо. Неподалеку от кованой каминной решетки изящнейшей ручной работы валялась на ковре немаленькая груда осколков, самые крупные из них сохранили фрагменты тончайших узоров, черных на светло-коричневом фоне.
– Карах! – рявкнул Сварог. – Встать в строй! Я кому сказал?
Серенький домовой после недолгих колебаний все же покинул свое нехитрое убежище, тихонечко вышел, повесив уши, чуть ли не строевым шагом пересек комнату и встал рядом с Марой, вытянув лапки по швам.
– Вольно, – сказал Сварог. – Все же я не зря занимался с вами строевой подготовкой, шалопаи, она и не из таких людей делала. Что же это мы наблюдаем? Не осколки ли коллекционной, насквозь антикварной вазы? Без малого три тысячи лет стояла себе ваза, что характерно, при всех властях и при любой погоде, а стоило вам, обормотам, в моем замке завестись… Что на сей раз? Ну?