— Не входи!
Женщина удивилась, но решила не настаивать, все равно дочка не удержится и покажет, что там у нее за секрет.
— Но тебе же надо помочь одеться…
— Не надо! Я сама!
Женщина улыбнулась и, решив дать Кайшари еще немного времени, занялась домашними делами. Через полчаса, когда дольше тянуть было нельзя, она крикнула от двери:
— Кайшари, где ты там? Мы опоздаем!
— Сейчас! — отозвалась девочка из-за закрытой двери детской.
И точно, пару минут спустя она с громким топотом сбежала по лестнице. Женщина придирчиво осмотрела дочку с головы до ног, но ни нашла в ее одежде ни единого изъяна: волосы собраны в высокий хвост, платье сидит отлично.
«И когда только она научилась так аккуратно одеваться сама?» — удивилась женщина, а вслух спросила:
— Чем ты там занималась?
Кайшари смущенно хихикнула и, довольная собой, продемонстрировала матери сшитую вручную куклу.
— Подарок для Даайше делала, — призналась девочка. — Нравится?
Кукла выглядела странно… впрочем, так и должна выглядеть игрушка, сшитая семилетним ребенком: косые швы, торчащие нитки, набивка комками… Волосы куклы были сделаны из грубых серых ниток и заплетены в две кривоватые косички. Но, странное дело, несмотря на все свои недостатки, поделка обладала каким-то странным очарованием.
— Хочешь удачу на весь год? — улыбнулась мама.
Девочка не ответила на улыбку.
— Нет, — неожиданно серьезно сказала Кайшари. — Просто ей под землей грустно, наверное…
Женщина удивленно вскинула брови, поражаясь логике собственного ребенка. И вместе с тем она почувствовала гордость.
— Даайше понравится твой подарок.
— Я знаю! — сверкнув дыркой от выпавшего недавно молочного зуба, отозвалась девочка.
К храму они пришли одни из последних. Там уже собралась огромная толпа народа — почти все жители и гости города, кроме тех, кто был слишком занят или молился другим богам.
На площади перед храмом царила атмосфера всеобщего праздника. На лицах людей цвели улыбки, слышались веселые голоса, взрывы смеха… Даайше — не та богиня, что требует степенности.
В руках многие держали дорогие подарки: лучшие ткани, лучшее вино, украшения, достойные королей и королев… каждый стремился превзойти других и, заодно, привлечь благодать богини.
Кайшари с мамой не стали пробираться в самую толпу — остановились с краю. Так и видно все, и случайных толчков не достанется. А для юной барышни, такой как Кайшари, и вовсе поберечься не мешало, а то собьют с ног и не заметят. Это мальчишки-беспризорники в толчее чувствовали себя как рыбы в воде, ловко избегая столкновений и сердитых окриков. Да что там, на них просто не обращали внимания, как и на пробегающих иногда бродячих собак. К слову сказать, мальчишки этим с радостью пользовались — обчищали карманы зазевавшихся горожан и, довольные неожиданной удачей, быстро исчезали в толпе.
Кайшари стояла рядом с мамой, прижимая к груди куколку, и широко распахнутыми глазами смотрела по сторонам. Мимо проходили люди, но никто не обращал внимания на женщину с ребенком.
Немного освоившись, девочка потянула маму за рукав:
— А когда начнется?
— Не знаю, — отозвалась та. — Сначала жрецы должны помолиться, а потом люди дары понесут.
Кайшари важно кивнула и приготовилась терпеливо ждать, но уже через пару минут заскучала и чтобы хоть немного развлечься принялась разглядывать тех, кто стоял ближе всех. Взгляд скользил по лицам: знакомым и незнакомым, интересным и не очень. Вдруг внимание девочки привлекла странная парочка: парень и девушка. Кайшари видела только их спины, но и этого хватило, чтобы разглядеть необычную, явно не здешнюю одежду, причудливые прически и отсутствие даров. От нечего делать девочка начала гадать, кто они и откуда приехали.
«Может это драконы из Закатных гор?», — подумала она.
«Или маги из столицы …»
«Или кочевники…»
Когда она дошла до совсем уж фантастических предположений, парень, словно почувствовав столь пристальное внимание, обернулся.
— Ой! — сдавленно пискнув, Кайшари спряталась за маму.
— Кайшари? — удивилась та. — Что случилось?
Но девочка только головой помотала, продолжая во все глаза разглядывать парня. Высокий, стройный, темноволосый, с застывшей на лице гримасой презрения ко всему окружающему, он производил очень сильное, пугающее впечатление. Любому взрослому хватило бы одного взгляда, чтобы опознать в нем прожженного негодяя, наемника, для которого давно нет ничего святого, но Кайшари была ребенком и, как любой ребенок, заметила только самую яркую деталь его внешности — широкий, бугрящийся шрам от старого ожога, проходящий через глаза.