Я подошла к решетке вплотную и попыталась заглянуть в темноту, за пределы того тусклого света, что отбрасывал факел. Ничего. Я просунула руку с факелом сквозь прутья, надеясь, что смогу осветить все помещение, но это не сильно помогло. Стены камеры по-прежнему терялись в непроглядной темноте.
«Какого она размера?» — удивилась я. — «Света факела хватает на пять или шесть метров. Плюс еще пара метров на силуэтную видимость… Это же около десяти метров получается! И все равно не хватает?»
— И что теперь? — повернувшись к Касту, который стоял рядом и с легким любопытством рассматривал камеру.
— Решай сама, — пожал плечами парень. — Как миновать двери и печати, ты знаешь. А здесь даже магии нет.
— А как же… — неуверенно начала я, кивнув в сторону камеры.
— Что? — удивился Каст.
— Она меня не убьет? — решилась в лоб задать самый животрепещущий вопрос.
Каст снова пожал плечами.
— Нет. Она может попытаться, но я не позволю.
Странное дело. Речь его звучала пафосно, но смеяться почему-то не хотелось. Напротив, его уверенность помогла мне успокоиться.
— Честно? — на всякий случай уточнила я.
Парень удивленно поднял брови.
— Я не могу врать, — сказал он. — Не умею.
Вот это было признание, так признание! Жаль, обдумывать сказанное сейчас было не время и не место.
«Подумаю об этом завтра», — хмыкнув про себя этой старой шутке, решила я.
Больше откладывать то, ради чего я пришла сюда, было нельзя. Я передала факел Касту, закрыла глаза и сосредоточилась. Шаг — и я стою в камере, а решетка ржавой пылью оседает на пол.
Я поманила Каста за собой и медленно двинулась вперед.
Все-таки я переборщила с предполагаемыми размерами. Всего семь шагов, и свет факела осветил стену из черного камня, покрытую множеством царапин. Среди них были и едва заметные тонкие полоски, и глубокие борозды. А в самом низу, в десяти сантиметрах от пола, я заметила что-то вроде наскальных рисунков. С относительной уверенностью можно было узнать только дракона — его мощное тело с огромными перепончатыми крыльями было выведено четче всего. С любовью.
Подрагивающий круг света скользнул дальше и, наконец, выхватил из темноты скорчившуюся в углу фигурку обитательницы камеры. Я застыла, разглядывая драконессу. На О-Рэлли она была не похожа, абсолютно ничего общего. Зато сходство с созданием из моего недавнего сна было просто пугающим. Совпадало все, даже мельчайшие детали, вроде синяков под глазами и трещинок на иссохших, шелушащихся губах.
Девушка не двигалась, разглядывая нас огромными, широко распахнутыми, светло-желтыми глазами с узким, толщиной едва ли с нитку, вертикальным зрачком. Ни единой эмоции на лице, ни единой мысли. Словно перед нами искусно созданная статуя, а не живое существо. Только ноздри широко раздувались, да часто вздымались худые ребра, едва прикрытые остатками истлевшей одежды. Теперь, когда мы столкнулись с ней лицом к лицу, как-то не верилось, что именно это существо было источником того вихря чувств, который едва не смел нас на пути сюда.
— Э-э… — протянула я, не зная, с чего начать. Потом откашлялась и неловко представилась: Меня зовут Даша, а это — Каст. Мы пришли помочь. О-Рэлли попросил.
При первом же звуке имени дракона глаза пленницы на мгновение вспыхнули ослепительным белым пламенем. Драконесса резко подалась вперед, губы ее беззвучно шевельнулись. Я сочла это добрым знаком и желанием продолжить беседу, поэтому, уже увереннее, продолжила:
— Только нам надо торопиться. Как тебя зовут? Идти можешь?
Драконесса ничего не ответила. Я вздохнула. Похоже, это будет непросто. Странное дело, я почему-то совсем не воспринимала сидящую передо мной девчонку, как дракона. Девчонка, как девчонка. Даже глаза не сильно удивляли — в свое время на дискотеках и не такое видела: линзы сейчас всякие делают. Смирившись с неизбежным — снова решаю за бесплатно чужие проблемы — я шагнула вперед, намереваясь помочь девчонке подняться и, если понадобится, вытащить ее отсюда на своем горбу.
Рука, сжавшая мое плечо, остановила порыв. Я удивленно обернулась.
— Что?
— Не приближайся к ней, — ровным голосом, не сводя взгляда с девчонки, сказал Каст, задвигая меня себе за спину. — Я сам.
Я подняла брови. Что-то раньше не замечала за ним особого джентельменства-рыцарства. Ходил, весь такой… ведет себя, как хочет, на редкость интимные жесты себе позволяет, а с самой что ни на есть пустяковой просьбой и не подступишься. У него на лице написано — «эгоист махровый». Если ему не выгодно — пальцем не шевельнет, хоть помирай у него на глазах. И вся моя любовь к нему не мешала этого осознавать. Но сам, так сам. Его неожиданно проснувшееся желание помочь, чем бы оно ни было вызвано, мне только на руку.