Отец залпом выпил воду, прочистил горло и вытер уголки рта бумажной салфеткой.
Мама взяла из его рук стакан с остатками воды и поставила в раковину.
– Надолго в наши края? – спросил отец, рассматривая стену чуть выше Роминой головы.
– Ты меня спрашиваешь? – покраснела Женя.
– Нет, ребенка, – с сарказмом сказал отец.
– Ребенка зовут Рома, – тихо ответила Женя, – мы недолго будем злоупотреблять вашим гостеприимством. Две недели максимум.
Мама опустила голову и начала автоматически протирать плиту.
– И что дальше? – Отец перевел взгляд на Женин подбородок.
– В каком смысле? – спросила Женя.
– Где кетчуп, в холодильнике? – спросил Рома.
Мама перестала вытирать плиту, повернулась к Роме и приложила палец к губам.
– Кетчупа нет, – сказала Женя, – хочешь майонеза?
– Или сметаны? – оживилась мама. – Хочет Ромочка сметаны?
Рома кивнул.
– Холодильник в коридоре, – сказала мама, – пойдешь с бабой Людой за сметаной?
– А мама? – спросил Рома.
– Маме надо поговорить с дедушкой.
– Я не дедушка, а Владимир Сергеевич, – сказал отец.
Мама помогла Роме слезть со стула, взяла его за руку и вышла, закрыв за собой дверь.
На сковородке затрещала, сгорая, тефтелька. Женя протиснулась к плите, выключила огонь и переставила сковородку.
Отец ухватил себя за подбородок.
– Я твой отец, – сказал он, – я добра тебе желаю. На что ты собираешься жить? Да еще и с ребенком?
– Мы выжили в Питере, – ответила Женя.
– Выжила она, – сказал отец, – думаешь, я не знаю, сколько продуктов мать перетаскала на себе, моталась туда-сюда, как мешочница. Глаза угробила, каждую ночь – чертежи.
– Я понимаю, – вспыхнула Женя. – Что тебе от меня надо? Чтобы ноги моей в твоем доме не было? Я уеду через три дня, билет уже в кармане. Хотела подготовить все, потом уже Рому везти. Далеко это, в Сибири.
– Распределение? – спросил отец.
– Ага, комсомольская путевка, – сказала Женя, – нет сейчас распределения. Кто куда может, туда и устраивается. Или куда возьмут. Не домой же возвращаться, в этом ты прав.
Отец помолчал, выбивая пальцами сухую дробь.
– Хорошо, – сказал он, – можешь оставить его у нас. На все лето. Я даже с билетами до места помогу. Поезда туда ходят? Где это конкретно? И что за работу тебе предложили? Надеюсь, не полы мести? После университета.
Наталья стояла в темном коридоре и слушала. Голоса за закрытой дверью кухни перестали напоминать звуки перестрелки. В зале журчал мамин голос. Она читала Роме стихи Агнии Барто из книжки, по которой Наталья училась читать.
– Идет бычок, качается, вздыхает на ходу, – прочитала мама.
– Ой, доска кончается, сейчас я упаду. Бом, – тут же подхватил Женин сын.
– Бом, – радостно повторила мама, – какая же ты умница!
Неслышными шагами Наталья подошла к двери зала и заглянула внутрь. Мама и Рома сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу. Одной рукой мама обнимала его за плечи, другой переворачивала страницы раскрытой на коленях книги. На их лица падал отраженный страницами книги свет. Золотом отливали мамины волосы, в темных колечках на голове Ромы дрожали искры.
Глава 14
Уже вторую ночь перед сном Ромка беспокойно шарил по стене руками. Давным-давно, еще до рождения Наты, мама, папа и Женя жили в одной комнате, на стенах которой росли лиловые цветы неизвестной породы на уходящих в потолок дорожках. Женя вспомнила, как она шагала пальцами по нарисованным линиям, старательно огибая цветы. Обои в зале, по которым сновали Ромкины руки, выглядели совсем по-другому. Песочные ромбы, вписанные в очерченные золотом квадраты, напоминали механические глаза, будто со стен пялились бесчисленные фантастические роботы. Было бы хорошо, если бы они подчинялись трем законам роботехники и не могли причинять вреда человеку.
– Где палочки? – пробормотал в полусне Рома, протянул руку, словно пытаясь что-то нащупать. Вздохнул и сам ответил на свой вопрос: – Нет палочек.
Вон оно что, догадалась Женя. В общежитии сын засыпал, ухватившись за решетку детской кроватки.
Рома засопел и высунул из-под одеяла босую ногу.
Женя отложила книгу и укрыла ногу одеялом.
Через мгновение нога высунулась опять. Женя положила на нее ладонь. Совсем недавно Ромкина ножка полностью помещалась в ладони. Нога под рукой была горячей и сухой. Женя пощупала Роме голову. Голова горячей не казалась.
Рома перекатился на спину и открыл глаза:
– Пить.
Женя взяла сына на руки и понесла его на кухню.
На залитой светом кухне за столом перед остывшей чашкой чая сидела Наталья.